– Да, – говорит она. – Да, Джеймс ударил ножом Эдвина. Своего отца. Эдвин бил меня слишком часто и сделал Джеймсу больно в последний раз. Сорвался Джеймс, а не я. И вы, как мать, как вы предлагаете мне теперь поступить? – Она шипит, но звук прорезает воздух подобно крику.
Одна трещина в тишине, и стена обрушается. Хлоя идет к столу и садится, а я сажусь поглубже на стуле и глубоко вздыхаю. Это я и ожидала услышать. Это единственное разумное объяснение.
– Я рассказала Патрику, – говорит Мадлен. – Рассказала ему, когда он пришел в полицейский участок. Он знал. Вот почему я отказывалась комментировать произошедшее. Мы пытались понять, что делать.
– Патрик был готов обмануть суд? – спрашивает Хлоя.
– Он смотрел на это не так. Знал, что мне нужна помощь.
Мы с Хлоей обмениваемся взглядами. Очевидно, что Патрик попал в большие неприятности, чем мы осознавали.
– Однако я не намерена так поступать, – говорю я, – теперь, когда вы это произнесли, слова нельзя забрать обратно. Так что придется рассмотреть все варианты.
– Давайте скажите мне. Но я знаю, что они все чертовски плохие, – замечает Мадлен.
На мгновение я потрясена – она редко ругается.
Я рассказываю ей все, пытаясь сосредоточиться:
– Вы можете признать свою вину, как я говорила раньше. Смягчить приговор особо не получится, и вам дадут пожизненный срок. Можете заявить о своей невиновности, и, хотя не можем предложить вам альтернативную стратегию защиты, мы можем заставить обвинение найти доказательства. Это значит, что они предоставят свои доказательства и попробуют добавить их в дело против вас. И мне будет позволено только указать на фактические ошибки. Я не смогу предложить им альтернативный сценарий или защитить вас. Поэтому если обвинение не сможет предоставить убедительные доказательства, возможно, но только возможно, все закончится оправданием. Или вы можете признать себя невиновной и пойти в суд на основе того, что мы только что обсуждали, вот только мы с Хлоей не сможем представлять вас. Или вы можете позволить нам использовать эти сведения, которые обоснуют вашу защиту, потому что это ваш сын совершил преступление, а не вы. Мы устроим перекрестный допрос. Возможно, суд присяжных вам не поверит, но это вас защитит.
Я говорю спокойно, излагаю мысли по порядку, радуясь, что могу действовать хоть немного профессионально даже в такой ситуации. Но все ужасы ситуации Мадлен все еще стоят перед моими глазами, вонзаются мне в грудь.
– Что бы вы сделали, Элисон? – спрашивает Мадлен. – Что бы вы сделали на моем месте?
Я качаю головой: