— А я ещё дивился, когда ты заговорил со мной по-кмелтски… мог бы и догадаться, что ты спросил кого-то, и над тобой решили подшутить. Дар этай иннолеку значит "были ли у тебя прежде мужчины?"
Несколько мгновений Сольвейн молчал. Потом расхохотался сам. Старый ублюдок Корл! То-то он хихикал в бороду, воображая, как взглянет пленник на воина, который задаст ему такой вопрос!
Потом он вспомнил кое-что ещё, и его смех оборвался.
— Тогда ты ответил «да». Это правда?
Бьёрд перестал улыбаться. В его глазах что-то мелькнуло — и пропало.
— Муж моей матери взял меня. Один раз, — ответил он неохотно. — Тогда я и ушёл.
Сольвейн кивнул. У него была тысяча вопросов — и он не знал, какой задавать прежде.
— Так Рунгар был твоим отцом… и ты искал его?
— Не сразу. Я знал, что должен подготовиться к встрече. Шесть лет учился мечу… и два года — вашему языку. Я хотел поговорить с ним прежде, чем убить. Я хотел… хотел сказать ему всё, что думаю о нём и словах, брошенных им моей матери. И о том, что они сделали с моей матерью. Я думал, он объяснит мне, почему так сказал. И собирался предложить ему проверить, в самом ли деле моя кмелтская кровь хуже его, крови барра… Год назад я решил, что готов, и стал выслеживать его. Так я узнал, что он собирается в поход на Бертан и пойдёт на юг вдоль Даланая, и что последняя стоянка будет в этой низине… и я пришёл сюда. Я тут жил с зимы. Ждал его.
— В том доме, — проговорил Сольвейн, — где я подобрал тебя… ведь это был твой меч? Тот, на который ты потом так зыркал?
Теперь он вспомнил, как лежали в том доме Бьёрд и обезглавленное тело: меч между ними, у правой руки трупа… и у левой руки раненого мальчишки. Бьёрд был левшой, но Сольвейн этого не знал.
— Да, мой. Мне не повезло в тот раз. И вы напали слишком внезапно. Я всегда думал, что главное — прорваться к когоруну, но даже не нашёл его в битве. Я ведь не знал, как он выглядит, а ваши вожди не носят отличительных знаков. Тогда я попытался хотя бы оборонить дом, в котором меня приютили… Жена и дочь человека, у которого я жил, успели убежать, а сам он остался защищать свой двор, и я встал рядом с ним. Вас, барра, было так много… Я убил тех, кто зарубил его, но прежде один из них ударил меня мечом… я плохо помню тот день… а потом пришёл ты.
Сольвейн долго смотрел на него. Потом спросил:
— Рунгар знал, что ты его сын?
— Да. Я сказал ему, когда его рабы, ну, те близнецы, схватили меня. Я сказал бы раньше, если бы был случай. Когда ты привёл его в свой шатёр… просто я не знал тогда, что это Рунгар.
— И что он сделал, когда услышал это?