Этими соображениями
разрешается вопрос: следует ли ремесленников причислять к разряду граждан? Если
ремесленники допускаются к политическим правам, то от граждан нельзя требовать
добродетели, ибо она принадлежит только тем, которые не трудятся для
пропитания. Тот, кто работает для другого, есть раб; тот, кто работает для публики,
есть наемник. Достаточно указать на это, говорит Аристотель, чтобы решить
вопрос. Есть, однако, конституции, в которых и ремесленники причисляются к
гражданам; но в благоустроенном государстве этого быть не может.
Определив таким
образом существо и свойства граждан, Аристотель переходит к устройству самого
государства. Оно может быть различно; в чем же состоят эти различия?
Они определяются
прежде всего различием цели. Истинная цель государства – общее благо, а потому
те политические формы, в которых господствует это начало, можно назвать правильными;
те же, в которых имеются в виду выгоды одних правителей, а не народа, суть
формы извращенные. В последних государство уподобляется союзу господина
и рабов,
С. 29
установленному
преимущественно для пользы господина. Как правильные, так и извращенные формы в
свою очередь разделяются на несколько видов, смотря по составу верховной
власти, ибо государственное устройство определяется главным образом устройством
властей, и прежде всего власти верховной, господствующей над другими. Власть
может принадлежать либо одному лицу, либо немногим, либо, наконец, большинству
граждан. Отсюда три правильных образа правления: монархия, или царство,
аристократия, или господство лучших людей, и полития, или республика.
В Никомаховой этике Аристотель эту последнюю форму называет тимократией,
потому что здесь политические права распределяются на основании ценза (τίμημα). Мы видели, что Платон тимократией называл
правление, где господствует честь (τιμή).
Название
Аристотеля имеет, следовательно, иное значение, вследствие иного
словопроизводства; оно и осталось в науке. Каждому из этих трех образов
правления соответствует извращенная форма: монархии – тирания, где
имеется в виду только польза правителя; аристократии – олигархия, где
богатые правят для собственных выгод; политии – демократия, где
владычествуют бедные, имея в виду только самих себя. В действительности могут
существовать и существуют все эти различные образы правления; но спрашивается:
кому, по самому существу дела, по истинному понятию о государстве, должна
принадлежать верховная власть? Этот вопрос, говорит Аристотель, представляет
значительные трудности. Если вручить ее лучшим людям, то все остальные будут
унижены; если сосредоточить ее в одном лице, то это будет еще большим
преувеличением олигархического начала. Казалось бы, всего скорее можно
предоставить ее целому народу; ибо хотя в толпе каждый отдельный человек хуже
избранных людей, однако в совокупности народ нередко превосходит высшие классы
и разумом и богатством. Рассеянное в малом количестве собирается здесь воедино,
вследствие чего в массе образуется высшее качество. Но иногда народная толпа
бывает не лучше стаи зверей. По идее, верховная власть должна принадлежать
закону, основанному на разуме. Все признают, что в государстве должна
господствовать правда, которая составляет высшую его цель, так как в ней
заключается общее благо. Но каким образом распределить власть на основании
правды? Все ищут