проворно помешала, озабоченно бросила в котел пряности и, качнувшись, повисла
с ложкой в воздухе. Испуганно вскрикнув, она увидела смеющееся лицо Георгия.
- Дитя мое, если буду висеть над мангалом, гость голодным заснет.
Георгий расцеловал мать, осторожно опустил ее на землю и прошел в другую
комнату.
- Брат, дорогой брат, - бросилась к нему Тэкле, - смотри, голубые четки,
подарок дяди Папуна. А серьги, смотри, серьги.
И, не доверяя зрению брата, шестилетняя Тэкле схватила его руку и
потянула к шее. Георгий изумился. Польщенная Тэкле отбросила черные кудри и
молча выставила ушко: на болтающейся серебряной серьге ярко блестело красное
стеклышко. Георгий восторженно покачал серьгу и поздоровался с Бадри.
Дед-бодзи твердо придавил земляной пол. В углу примостился небольшой
очаг - углубление, выложенное камнем, служащее зимой для приготовления пищи
и обогревания жилища. С потолка свесилась остывшая цепь с крючком для котла.
Вдоль левой стены вытянулись деревянные полки с посудой: азарпеша для
вина - серебряная чаша с продолговатой ручкой, кула - кувшин с узким
горлышком из орехового наплыва, турий рог, оправленный в медь, деревянные
чашки и глиняные муравленые кувшины.
В глубокой нише пестрела аккуратно сложенная постель. Ближе к очагу
стоял кидобани - деревянный ящик для хранения хлеба.
Вдоль стен вытянулись тахты, покрытые медвежьими шкурами. Старинное
азнаурское оружие: кинжал, шашки, два копья и самострел на стене переливались
стальной синевой. Ковровые подушки с незамысловатым узором и мутаки украшали
среднюю тахту. Посредине тахты на круглой доске, покрытой пестрой камкой,
стояли деревянные тарелки с лепешками, сыром и зеленью, глиняный, еще матовый
от холодного марани кувшин с вином, чаши и заправленное луком лобио.
- Георгий, посмотри, скоро ли Маро даст чахохбили? Вино в кувшине
киснет...
- Скоро, Папуна. Ты до конца на базаре был?..
- До конца.,. Разбогател ты на сегодняшнем базаре... Нажил врага на всю
жизнь, но это хорошо, враг укрепляет силу. Тэкле, оставь мое лицо.
Тэкле, забравшись к Папуна на колени, с еще не остывшей благодарностью
звонко целовала его. Маро вошла с котлом на подносе, Тэкле бросилась помогать
матери.
Весть о войне омрачила Шио и Маро.
- Опять война, хотел дом чинить, что теперь будет?
- Друг Шио, ты не воин, мало понимаешь: война может бедного азнаура
опять богатым сделать...
- А может еще беднее сделать. Наше дело - хозяйство, хлеб, - перебил
Шио, - зачем нам война?
- Конечно, твой подвал не пухнет от вина, а двор от скота, но враг
жаден, толстого и тонкого в одной цене держит. Эх, Шио, Шио, в какой стране