посты, усилил охрану у всех выходов, зашел к начальнику подземелья и,
окруженный стражей, гремя ключами, спустился вниз. Зажженный факел врезался
в мрак. Пройдя средний лабиринт, Баака вошел в "зал суда", подошел к железной
решетке, ругаясь, долго перебирал ключи и, оставив у открывшейся двери часть
стражи, прислушиваясь, вошел в узкий коридор. На заржавевших засовах висели
тяжелые замки. Открыв окованную дверь и пропустив вперед телохранителя с
факелом, Баака стал осторожно спускаться по узкой, почти отвесной лестнице,
заплесневевшей и скользкой от сырости. Что-то шершавое прошмыгнуло между ног.
Баака с отвращением плюнул и подумал: "Ужинать, пожалуй, надо было после
подземелья". Остановившись на площадке с четырьмя расходящимися коридорами,
Баака с телохранителем пошел влево и скоро у гладкой стены нажал пружину.
Тяжелая плита бесшумно раздвинулась. Баака вошел в каменный ящик с низким
потолком, откуда падали зловонные капли. Удушливый воздух стеснил дыхание.
Казалось, здесь и часа не мог прожить человек, но в углу на истлевшей соломе
сидел худой, высокий старик. Некогда богатая одежда висела на нем истлевшими
лохмотьями, из-под насупившихся седых бровей лихорадочно горели глаза.
Надменный рот сжался, и худые пальцы судорожно стиснули колено.
Баака остановился. Он никогда не выдавал своих чувств. Человек, идущий
на рискованное дело, по глубокому убеждению Баака, должен быть готов на все
последствия, и жалеть безрассудного незачем.
Глаза Орбелиани холодно остановились на Баака. Куда поведет его раб
царя? Опять на испытание огнем? Мелькнуло лицо маленькой Нестан, вспомнилась
ее радость при виде сафьяновой обуви, подаренной ей в день приезда из
Кахети... До боли захотелось еще раз увидеть дочь... Орбелиани упорно
скрывал свои мысли, боясь доставить торжество врагам над его слабостью. Но
чем дальше он шел, тем сильнее пробуждалась надежда, и, когда переступил
порог молельни Мариам, он твердо знал, что спасен. Орбелиани зажмурился и
невольно пошатнулся.
Ужас охватил Мариам. Она еле узнала в изможденном, точно вышедшем из
гроба старике блестящего, остроумного князя. Нерешительно она взглянула на
Баака - не отправить ли узника обратно, но промелькнула насмешливая улыбка
Шадимана... Мариам гордо выпрямилась. Незаметным движением она приказала
Баака уйти.
"Когда человек потерял разум, нечего жалеть о голове", - думал Баака,
шагая по коридору.
Мариам плотно закрыла дверь. Орбелиани настороженно следил.
- Князь, твое бедственное положение сжимает сердце... Скажи правду, и
твоя участь будет облегчена.
"Необходима сообразительность, если я сегодня хочу видеть небо и Нестан,