- Пусть черт из меня чурчхелу сделает, если я еще раз потащусь за
сумасшедшими "барсами", - пробурчал Папуна, спешно натягивая носки.
- Князь, за лесом большое турецкое войско, - задыхаясь, проговорил
Георгий.
- На коней! К отступлению! - Ярали приподнялся на стременах. - Сейчас
сюда прибудет царь.
Георгий вспыхнул: ведь единственное спасение - в дружинах Ярали, и вдруг
решительно сказал:
- Ты ошибаешься, князь, царь сам идет в атаку. Я - гонец, царь приказал
тебе немедленно...
В царской стоянке смятение. Каждую минуту подлетают с донесением гонцы:
князь Джавахишвили ранен, горийские лучники бегут, Симон Картлийский разбит,
Нугзар окружен, Мухран-батони отрезан, не в состоянии оказать помощи...
- Царь, - азнаур Беридзе осадил коня, - Цицишвили просит тебя покинуть
сражение, еще час князь может продержаться.
Но царь ничего не слышал. Окаменелый, он смотрел вниз. Оруженосец быстро
подвел коня. Георгий X знал; пора уходить, но еще знал - наступает конец его
могуществу, и оттягивал последние минуты. Уже был послан гонец с приказом
выпустить хевсурскую конницу, уже бесцеремонно говорил Баграт: "Очевидно,
царь хочет последовать примеру отца и попасть в плен, как царь Симон, но
князья не допустят второго позора и насильно посадят его на коня..."
Царь в забытьи мутными глазами смотрит на битву.
- Вот сейчас настал мой... - он хотел сказать "конец", но неожиданно
замолчал. Его глаза поглощали пространство.
Дружины Ярали, зашедшие в тыл, яростно обрушились на турок. Побагровело
небо. Горел лес. Клубились бурые дымы.
Снова скакали гонцы с донесениями: Мухран-батони прорвался и отрезал
выход янычарам, копьеносцы смяли арзрумскую пехоту... У Волчьего глаза
Эристави окружил Асан-пашу... Какой-то исполин на золотистом коне из дружины
Ярали тяжелым мечом опустошал турецкие ряды.
Турецкие военачальники увидели вместо ожидаемого подкрепления горящий
лес, а с Желтого хребта, как им казалось, лавиной неслись еще не
окровавленные грузинские шашки.
В центре затрубили рога. Развернутые знамена взметнулись над острием
сабель. Визжали дротики. Ярость охватила грузин. "Дружина барсов" отовсюду
пробивалась к Саакадзе.
По всей лощине растянулись турецкие отряды, стараясь удержать линию
битвы. Но вот смято правое крыло, покачнулось зеленое знамя. Все тревожнее
вырывались из запекшихся губ гортанные выкрики: "Алла!"
Убежденные, что сам шайтан на золотом коне помогает врагу, янычары при
виде Георгия поворачивали коней.
Хрипящие кони, сломанные копья, обезглавленные трупы, рассеченные шлемы,
окровавленные кольчуги смешались в один клубок.