тбилисском майдане и в лавке прозорливого уста-баши Сиуша, и они с первых же
встреч оценили друг друга. "Нельзя выпускать этого азнаура из поля зрения",
- решил Али-Баиндур, поднимая "за дружбу" наполненный рог. "Придется
неустанно следить за этим скользким хитрецом", - решил Георгий, опустошая
"за дружбу" пенящийся рог.
И сейчас, дружески обнявшись, они развлекались выдергиванием у пищавшей
лисицы хвоста. Ростом, Сандро и Пануш качали дико воющего черта.
Димитрий, увлеченный обезьянами, хохотал на всю улицу, но радость
испортил кусок яблока, запущенный в него облезлой коровой: Рассердившись,
Димитрий отпустил увесистую пощечину неучтивому животному, но корова не
преминула боднуть его в бок.
Под мяуканье и рычание разгорелся поединок. Крик Ростома и Сандро,
звавших Димитрия, тонул в общем исступлении и ярости Димитрия.
На плоской крыше, в кругу разодетых женщин, Дато оборвал танец и впился
острым взглядом в стройного чубукчи, кичившегося придворной одеждой.
Окружающие восторгались чубукчи, искусно подражавшим женскому голосу...
Заметив пристальный взгляд Кавтарадзе, чубукчи проворно сполз с крыши. Дато
змеей скользнул за ним.
Напрасно подбежавшие Ростом и Сандро старались разнять сильные пальцы.
- Задушу! - неистово кричал Дато. - Проклятый вор, лучше отдай браслет,
я узнал твой липкий голос. Презренный, ты позавидовал подарку царицы, ты
заманил меня в компанию разбойников... за...
Сандро, усмехнувшись, на ухо посоветовал Дато, во избежание больших
неприятностей, оставить в покое любимого слугу князя Шадимана, тем более,
что настало время возвратиться в замок.
Дато, с презрением плюнув в лицо чубукчи, стал ожесточенно
протискиваться с друзьями сквозь кривляющиеся маски.
В комнате азнауров их встретили уже собравшиеся ностевцы. Отсутствовал
только Димитрий. Взволнованные друзья решили отправиться на поиски, но вдруг
дверь широко распахнулась, порывисто влетел Димитрий. На нем клочьями висела
изодранная одежда.
Азнауры остолбенели.
Оглушительный удар серебряного колокола привел друзей в еще большее
замешательство. Дато с проклятием помчался к Баака выпрашивать "ишачьей
голове" новую одежду.
Вскоре ностевские азнауры под уверенным предводительством Саакадзе
поднимались по изменчивой лестнице Метехского замка к политическим победам
и военной славе.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Гульшари, дочь Баграта светлейшего, вплетая серебряные ленты в черные
косы, ласково смотрела на свое отражение в венецианском зеркале... Как она
прекрасна! Она восхищает старых князей и туманит головы молодым.
Лишившись матери, Гульшари, как светлейшая княжна, уже год жила в