— Ты не представляешь, Морис… Мне было страшно…
Я не ответил. Я тоже боялся, но избегал говорить об этом вслух, иначе бы мой страх стал еще сильнее.
Я схватил Мов в объятия. Она прижалась ко мне обнаженная, теплая, как маленькая птичка. Ее тело сотрясала внезапная дрожь. Моя рука робко коснулась ее бедер. Поднялась к груди. На мгновенье мне показалось, что Мов предастся мне, уступит чувствам. Я надеялся, что так произойдет, потому что желал ее, но еще больше опасался, сам не понимая почему.
Вдруг она вздрогнула и оттолкнула мою осмелевшую руку.
— Умоляю, — шепнула она, — не трогай меня!
Я неловко спросил, почему. Она помолчала и, поцеловав меня, тихо сказала:
— Я люблю тебя всей душой, Морис. И все же твои ласки внушают мне отвращение. Это сильней меня, понимаешь?
Еще бы я не понимал! Она была права, это сильней ее, и сильней меня. Это зависело не от нас, а от Люсии.
* * *
На следующий день дул яростный ветер. Казалось, будто мы на равнине Кро, когда разбушевавшийся мистраль гнет к земле облачка.
На крыше, на самом верху скрипел старый заржавевший флюгер. Облокотившись на подушку, я смотрел на спящую Мов. С опасением и беспокойством вглядывался в ее нежное лицо, пытаясь найти в нем сходство с Люсией. Но, слава Богу, не находил.
Мов была поистине чиста.
Скоро она открыла глаза, взглянула на меня и улыбнулась.
— Мне снился ты, Морис. Я видела тебя в твоем фильме…
Я помрачнел. Мне тоже снился фильм, особенно, та сцена, где я убиваю Люсию.
— Чем мы займемся? — спросил я.
— Оденемся, поедем в деревню, там пообедаем… Купим газеты, узнаем, хвалят ли фильм.
Да, правда, ведь существовало еще и это: моя карьера, газеты…
— У тебя есть деньги? — спросила Мов.
Я встал с постели, чтоб заглянуть в свой шикарный бумажник из крокодиловой кожи (разумеется, подарок Люсии). В нем было сорок франков. Помимо этого завалялось немного мелочи в карманах… У Мов не было ни гроша. Даже как подъемные, прямо скажем, не густо. Да чего там, только и хватит, чтоб протянуть два дня!
— Мне надо будет подыскать работу, — заявил я. Мов рассмеялась.
— Почему ты смеешься, думаешь, я не смогу работать?
— Какую работу ты имеешь в виду?
— Ну, не знаю, в какой-нибудь конторе…
— Ты рвешься в писари, в то время как вчера тебе обещали золотые горы три самых крупных парижских продюсера!
Возможно, вы мне не поверите, если я скажу, что забыл про это, однако так оно и было: я больше об этом не думал. Для меня кино закончилось в тот самый момент, что и мои отношения с Люси-ей.
— Думаешь, без твой матери меня возьмут?
— А то нет! Вот, послушай, мы с тобой срочно отправимся в Синежик… Я позвоню туда сегодня и условлюсь о встрече с Мованном. Это солидная фирма, я слышала, Люсия о ней всегда отзывалась наилучшим образом.