Сердце мое стало каменным.
Новый дом
Светлин — был светел, как день, а Турчин — мрачен, как ночь. И оба любили ее. А она вела с ними веселую игру, пела и плясала. И первый становился еще светлее, а второй — еще мрачнее.
В один прекрасный день Светлин начал строить дом в три больших окна на улицу и сказал ей: дом для тебя. Как всегда, помогало все село. Любо-дорого было посмотреть, как мелькали в руках кирпичи, как ладно укладывались золотистые бревна, как пели в руках столяров рубанки и украшали дом завлекающими красками маляры. А потом все уселись за длинными ряднами, выстеленными по траве, и поднялся заобеден-ный гомон, захрустели на зубах лук и редиска, зашипела на сковородах колбаса и глазастые яйца, зарумянилась в подсолнечном масле картошка, да сочно запестрели на тарелках ломти копченого мяса и белоснежного сала...
Но Турчин не пришел строить дом. Он смотрел на вырастающие стены из окна своей мазанки, как смотрит будущий узник на возводящуюся тюрьму. Только однажды подошел он к новому дому, когда Светлин, весело насвистывая, синим камнем выкладывал на фронтоне имя любимой да год возведения дома. Турчин ничего не сказал, только в его черных глазах загорелся темный огонь. «Гей-гей, — говорили сельчане, — как бы оно чего не случилось». А так уж повелось на белом свете, когда говорят, оно и случается.
Все ждали: Светлин отправит сватов. Ночью, накануне этого дня новый дом загорелся рыжим огнем и в одночасье сгорел.Светлин ходил по пепелищу, трогал пахнущие дымом камни, и его посеревшее от горя лицо становилось каменным.
Не пойман — не вор, хотя все в селе были согласны в одном: дело рук Турчина.
Страсти кипят, но день не стоит на месте, и забота вращает людей в своем размеренном колесе. Ждет пахаря поле, а коровам на фермах нужен корм и уход. Турчин начал строить большой светлый дом в три окна на улицу. Но никто не пришел ему помогать, а он, казалось, не замечал этого. И все-таки вырос дом из белого камня, а на коньке у него был не петух, как обычно, а мчащийся всадник. По ночам Турчин брал в руки двухствольное охотничье ружье и сторожил дом, пока тот не закрылся от улицы резным разноцветным забором.
Тогда-то и объявил Турчин всему селу, что просит всех собраться у него. Люди любопытны, все собрались и увидели: во дворе накрыты столы, а в углу музыканты настраивают инструменты.
Турчин подошел к любимой и долго смотрел ей в глаза. Его лицо отражалось в них, ничего другого там он не замечал. Тогда подвел он ее к Светлину и, сказав обоим: «Вот вам дом — живите», вскочил на коня, перетянул его нагайкой — и только пыль столбом по дороге.