Скоро месяц, как в доме князя NN ни господа, ни слуги не спали спокойно. С того дня, как с Гуло случился припадок, жизнь ее находилась в опасности. Никто не мог сказать, выживет она или нет.
Врач, приглашенный по совету Георгия из Озургети, ничего не мог понять в болезни Гуло.
Сам Георгий, ни на миг не отходивший от постели больной сестры, иной раз отчаивался и терял надежду на ее выздоровление.
Особенно угнетало всех то, что у Гуло все время держался сильный жар.
— Не жить ей, верно, больше на свете! — с тоской говорили старые родители Гуло, проводившие все дни и ночи у постели больной дочери.— Чего только ни говорит она в бреду!.
— Мама, мама! — вскрикивала больная.—Вот несут гильотину! Вот Робеспьер!.. Или:
— Георгия хотят женить! А он мой, мой! Никого мне не надо, кроме Георгия! Я умру, если вы отнимите его у меня!
И Георгий с ужасом слушал эти слова. Они кололи его в самое сердце.
«Умирает моя сестра и, кажется, я сам повинен в ее смерти! — мрачно думал он, ходя из угла в угол.—Я замечал, что она любит меня, когда она была еще здорова! Любит не как брата, а как возлюбленного! Какими горящими глазами она смотрела на меня после моего возвращения: из России! А ее жаркие поцелуи, ее пламенные речи! Нет, это не была любовь сестры. Ей впервые сделалось дурно, когда родители советовали мне жениться. Да, ею овладела несчастная, греховная любовь к брату! Какие последствия может вызвать эта странная любовь? Не добившись взаимности, она исчахнет, захворает неизлечимо или потеряет рассудок. Чем, чем помочь ей, как избежать несчастья? Вот о чем я должен думать теперь».
Иногда по утрам у Гуло спадал жар, она приходила в сознание и говорила Георгию:
— Не оставляй меня, Георгий, не уходи, ты один можешь спасти и погубить меня!
— Нет, Гуло, что ты, я не оставлю тебя! — отвечал Георгий, с тоской думая о том, что за последнее время к нему неоднократно приходил Бесиа и просил помочь народу умными советами.
«Я как между двух огней! — думал Георгий.— Оставить умирающую сестру или идти к народу? Что значит одна жизнь по сравнению со счастьем народа? Но могу ли я принести народу пользу? А вдруг мои советы он встретит так же враждебно, как в ту ночь? Но все же я не могу молчать, я не могу бездействовать... А как быть с умирающей сестрой? Оставить ее? Месяца через два выяснится, выживет она или погибнет. Два месяца — большой срок для общего дела. За это время могут совершиться непоправимые несчастья. Как мне быть, куда броситься: в огонь или в кипящую воду?»