— Вы что, обалдели? Идите, узнайте, что происходит?
— Да, да, пойдем разузнаем!—засуетился князь.— Мир рушится, крепостные сошли с ума! Тамара, неси мне саблю.
Тамара принесла ему саблю в серебряной оправе. Без этой сабли князь никогда не выходил из своего дома, полагая, что князю и дворянину неприлично быть без сабли.
— Ну, в путь! — сказал князь управляющему. Управляющий двинулся впереди своего господина
и оба с недоумевающе - испуганными лицами покинули дом.
— А ты не удивился? — обратилась княгиня к Георгию, как только из комнаты вышли князь и управляющий.— Ты объездил весь мир, видел ли ты что-нибудь подобное? — с возмущением спрашивала она его.
— Такого образованного человека, как Георгий, не может удивить то, что один человек отказывается служить другому, словно скотина,— сказала Гуло.— Это может удивлять только таких необразованных людей, как мы.
— Здесь и в самом деле нет ничего удивительного, мама,— начал Георгий тихим голосом.— Мужик тоже человек, и у него есть глаза, уши, разум. Он понял, очевидно, что глупо служить нам, которые ничем не лучше его. Гораздо большее удивление должно вызывать то, что он до сих пор не понимал этого и тянул непосильное ярмо. Ты подумай сама хорошенько, мама. Крестьян в тысячу раз больше, чем нас, господ, и все же они боятся нас! Вот что удивительно!
— Мне кажется, и ты сошел с ума! Как может крепостной жить без барина? Когда бог создал барина, тогда же он создал для него и крепостного. Если эти мерзкие мужики захотят оставить нас, разве царь позволит им? Их загонят обратно плетьми и заставят служить нам.
Георгий словно задался целью дразнить мать.
— Если сговорятся все крестьяне,—ответил он,—то, пожалуй, и царь не отважится итти против них, так как крепостных очень много.
— Их много, но зато и у царя солдат много,— возразила княгиня.
— Солдаты — те же крестьяне, они тоже ненавидят господ.
— А разве так и в законе написано?
— В законе не так написано. Но если законы негодны, крестьяне могут отменить их и заменить другими. О, мама, грозно подымется народ! Горе тем, кто угнетал его! С него спросится и за старые и за новые грехи, и тяжкая будет расплата.
— Лучше бы мне умереть, чем дожить до такой беды!— рыдала княгиня.— Что мы будем делать без крепостных? Мужик сбежит, куда захочет, а закон не тронет его? Настал день страшного суда!
— Мама, не плачь! Подумай, если бы мы сами были крепостными, ведь мы сбежали бы, правда? — заговорила Гуло.
Что ты говоришь, дитя мое?— ужаснулась княгиня.— Разве мы и крепостные — одно и то же?