— Так, так, — ответил тот. — Но викинги — парни упертые, что вбили себе в голову — от того уже не откажутся. Мы и так, и эдак — без толку. Часть их изловили, другая ушла налегке. Схоронили добычу, но не справились, видать, с сопричастностью к высшим материям, да и померли на обратном пути. И сами того не заметили.
— А разве так бывает? — удивился Илейко.
— У нас все бывает, — пожал плечами Пермя Васильевич.
Когда-то на заре мира создал вековечный кузнец Илмарийнен золотого тельца, пытаясь унять тоску по погибшей от козней Куллерво жены. Кузнец-то он был от Бога, поэтому в тайне от премудрого Вяйнемёйнена заперся в своей кузне — и ну, молотом махать.
Сам кователь Илмарийнен
Раздувать мехи подходит.
Раз качнул, качнул другой раз,
И потом, при третьем разе,
Посмотрел на дно горнила,
На края горящей печки,-
Что выходит из горнила,
Что в огне там происходит?
Из горнила вышла дева
С золотыми волосами
И с серебряной головкой,
С превосходным чудным станом,
Так что прочим стало страшно,-
Илмарийнену не страшно. (Руна 37 Калевалы.)
Совсем с катушек слетел кузнец, задумал он исхитриться, да и оживить статую. Пустое, конечно, занятие, да только кто ж ему объяснит?
Вяйнемёйнен в отлучке, с Богом беседует по житейским вопросам, больше, как оказывается, обращаться не к кому. Народ, прознав о творении, валом повалил, руки ломает в экзальтации, плачет и подвывает: больно блеск золота притягателен! Ну, да ладно, где наша не пропадала!
Взял кователь Илмарийнен,
Взял он первою же ночью
Одеял число большое,
Да принес платков он кучу,
Две иль три медвежьи шкуры,
Одеял пять-шесть суконных,
Чтобы спать с своей супругой,
С золотой женою рядом.
Он с того согрелся боку,
Где покрыли одеяла;
Но с другого, где лежало
Изваянье золотое,
Только холод проникает,
Лишь мороз проходит страшный,-
Этот бок уж леденеет,
Уж твердеет, словно камень. (Там же.)
Под одеялом-то блеск золота не виден, вот только холод пробирает до костей. А тепла, душевного человеческого тепла — нету. Прям, хоть помирай от печали-кручины. Но тут как раз Вянемёйнен подоспел, да как всыплет кузнецу по первое число!
Запретил тут Вяйнемёйнен,
Не велел Сувантолайнен
Поколениям грядущим,
Возрастающему роду
Перед золотом склоняться,
Серебру уступки делать.
Блеск у золота холодный,
Серебро морозом дышит. (Там же.)
Посоветовал Илмарийнену отдать статую немцам — им не привыкать с холодным металлом дело иметь, к тому же жидов у них несметное количество — вмиг прибыль организуют.
— И что? — удивился Мишка. — Отдали немцам?
— Ты бы отдал? — вместо ответа спросил Васильич сам, как его иной раз по-простому подрядился называть леший.