Пока я заполнял полевой дневник, один из мальчиков взбежал на пальму и сбросил пяток орехов. Да, именно взбежал! Впоследствии я специально засекал время. Молодой мужчина забирался на двадцатиметровый, с небольшим наклоном, ствол дерева менее чем за двадцать секунд!
Зеленовато-желтые молодые орехи, каждый величиной с человеческую голову, сложили возле врытого в землю колышка. Мальчик взял плод в руки, ловко насадил его на заостренный конец палки и повернул на себя. При этом отделился кусок волокнистой кожуры. Три рассчитанных удара — и орех очищен до скорлупы. С него срезается верхушка — и угощайся на здоровье! Когда губы ссохлись от жары и на острове нет источника пресной воды, напиток ореха кажется ни с чем не сравнимым.
Венец-убийца
Тихо. Волны пологи. В прозрачной воде проглядывает до обманчивости близкий мир со своей тайной жизнью. Ходить по коралловой крошке пляжа босиком сущее мучение. Пришлось надевать кеды. А ребята — ничего, бегают. Сызмальства набили толстые мозоли на подошвах.
Я облачился в легкий тренировочный костюм, надел ласты, маску, закусил мундштук трубки и лег на воду. Стоило взглянуть на дно, и сразу забылись небеса и пальмы.
В лагуне нет течений. Можно плавать как угодно. Даже подолгу зависать над одним местом. Здесь нет сильных волнений моря, поэтому процветают виды хрупких форм. Живые полипы мадрепоровых кораллов и симбиотические водоросли окрасили колонии в нежные пастельные тона.
Нет преобладания какого-то одного вида. Участок сиреневых акропор — «оленьих рогов» сменяют округлые массивные мозговики — «мозг Нептуна». Рядом с ажурной колонией акропор симметрика, грибовидных и зонтичных форм, покоятся на дне неприкрепленные дисковидные фингии, септы — ребра которых лучеобразно сходятся от края овала к центру и остры как бритва. Здесь же гидроидные кораллы миллепора лимонного цвета и огненные мягкие кораллы и губки.
Тысячи видов кораллов участвуют в непрерывном строительстве колоссальных по размерам рифов. Площадь всех этих надстроек превышает площадь Европы в двадцать раз!
Мои ожидания, что увижу на дне россыпи моллюсков, оправдались частично. Кругом полно тридакн. Одни величиной с ладошку, другие более метра. Эти моллюски прикреплены к одному месту и часто как бы зацементированы в коралловой известковой глыбе. Меж волнообразных линий приоткрытых створок полыхают живые, кричаще-яркого цвета, мантии.
Тридакна — самый крупный моллюск. Вспомнились кадры из фильма, снятого бельгийской экспедицией на австралийском Большом Барьерном Рифе, когда на судно с помощью крана подымают экземпляр весом в несколько сот килограммов. Японцы утверждают, что самая крупная раковина этого вида хранится в их музее и весит двести девяносто два килограмма. Здешние моллюски, на мой взгляд, весят килограммов сто. Они съедобны, и жители деревень на острове Багаман их промышляют. Вокруг хижин лежат разрозненные тяжеленные створки тридакн. Они поблескивают изнутри, как надраенный кафель. Черные некрупные свиньи с провислыми спинами да маленькие собачки наведываются к таким «корытам», где для них наливают пресную воду. Больше им попить в жару негде. На Багамане воду собирают во время дождей, а для ее хранения сооружен специальный резервуар...