Рассудок его, казалось, совсем помутился. Он как будто услышал у себя в голове голос Нээль, который произнес:
— Я не хочу, чтобы ты закончил, как человек. Я хочу, чтобы ты закончил, как оалви.
Оалви? Это же вроде значит «эльф»?..
Берт почувствовал себя странно, голова его пошла кругом. Разума коснулось что-то извне, как бы настойчиво просясь в гости, и мальчик неосторожно впустил его. Теперь он ощущал, как плоть Мегеналь словно обволакивала его. Мальчик встряхнул головой и посмотрел на девушку. Она резво скользила кулаком по члену, от усердия высунув язык. Он понял, что чувствует не только трение ладони, а всю женщину целиком, каждый сантиметр ее кожи, каждую ее клетку. Это можно было грубо сравнить с тактильными ощущениями пальца, с которого ободрали слой отмершей кожи: почти болезненная чувствительность, но в случае Берта боль заменялась дистиллированным удовольствием.
Это было настолько ошеломительно, что парень едва устоял на ногах. Заметив перемены в нем, Мегеналь расплылась в улыбке: она-то, скорее всего, понимала, что происходит. Эльфийка глянула исподлобья, точно бросая Берту вызов, и заскользила свободной ладонью по собственному телу. Каким-то невероятным образом подросток почувствовал, как она трогает себя, и от неожиданных ощущений стал хватать ртом воздух. Он взял ее за груди и ощутил ими свои мокрые ладони с дрожащими пальцами.
Юноша кинул взгляд на алтарь, как будто оттуда его окликнули.
С бешеной скоростью запуская в девочку два пальца, тетя Нээль доводила свою композицию до финальных аккордов. Берт понял, что Шиаль смотрит прямо на него пугающе широко распахнутыми глазами, и через крошечный отрезок вечности он услышал ее грудной вопль десятками пар ушей.
Непонятных ощущений стало слишком много, не было времени их осознавать, и годились только для того, чтобы пировать ими.
Парень чувствовал, как до предела напряглось тело Шиаль, как оно конвульсивно сотрясается, словно в приступе эпилепсии, и натянувшиеся нити сухожилий, казалось, вот-вот прорежут нежную кожу. Он чувствовал, как крепко стиснуты между пальцами рук и ног складки одеяния, в котором девочка явилась на поляну, и как из разверзнутого в крике рта по ее худой щеке течет слюна, а из закатившихся глаз — слезы.
Шиаль словно выпустила некий невидимый, но мощный импульс, который, наконец, выбил пробки из наглухо закупоренных подростков.
Воздух разорвался от множества исступленно кричавших голосов, и Берт не мог сказать, какой из них исходил из его гортани: все в равной степени принадлежали как ему, так и каждому юноше.