Будь осторожен со своими желаниями (Миронов) - страница 86

Но даже при всём этом наборе помогающей мне в моём нелёгком деле атрибутики, я всё равно сумел закончить свой роман, потратив на это чуть больше времени, чем я сам предполагал. Теперь лишь оставалось понять, что мне с этим делать. Последний «белоснежный» лист, доверху наполненный моим воображением, уже «восседал» на вершине огромной стопки других листов и был плотно заперт в моём маленьком шкафу. Я наконец закончил то, что хотел начать ещё три года назад, и вот теперь, когда моя душа пришла к полному спокойствию за своё дело и обрела внутренний катарсис, мне надо решить, что мне с этим делать. Предположительно я понимал, что у меня нет знакомых редакторов, которые вставали в очередь передо мной, чтобы убедить меня в том, что их редакция самая лучшая и что именно они готовы заняться публикацией моего романа. Я понимал, что ничего особенного из этого не получится, и что полный состав людей, которые прочитают эту «книгу», будет состоять из мамы, бабушки, дедушки, хотя даже в их кандидатурах я сомневался, потому что в моём рассказе всё было «дюже» современное. Женя прочтёт, если не пробьёт мне голову «мьелмером», когда увидит. Ну и, возможно, Ваня тоже прочтёт, хотя его стихия – это краткие содержания романов. Но, к его сожалению, краткий пересказ я писать не намеревался. В любом случае, я всё прекрасно понимал и не позволял мысли даже о трёх тысячах экземпляров пересекать мой разум. Но никто, никогда не запрещал мне мечтать. Тем более что я работал с крайне неустойчивым материалом – воображением. Воображение у меня было богатым и насыщенным, и я часто представлял себе, какой была бы моя жизнь, если бы я прославился. Я выходил с бабушкой из магазина и по дороге домой представлял, как я в дорогом костюме выхожу из книжного магазина, в котором только что раздавал автографы. Я выхожу, и несколько десятков красивых девиц, некоторые из них даже старше меня, подходят ко мне и просят меня расписаться на их экземплярах моей книги. Они смотрят на меня влюблёнными глазами и ждут, когда я посмотрю на них. Но они мне не интересны, я подмигиваю им и сажусь в машину с затонированными стёклами. В другой раз я представляю себе то, как я мы с Женей идём по улице, и к нам подходит ещё одна «стайка» девиц, которые просят у меня автограф, я улыбаюсь, расписываюсь в их книгах своей свершенно нелепой и некрасивой росписью, и они требуют с меня совместную фотографию. Когда «фотосет» подходит к концу, они с горящими глазами и улыбкой до ушей подбегают ко мне и говорят о том, что образ девушки, выступающей в роли одной из главных героинь, просто потрясающий. Я смотрю на Женю, и она понимает, что образ этот списан с неё. Она неловко улыбается, подходит ко мне и целует меня. Девушки как-то так сразу исчезают, чтобы не действовать нам на нервы, а мы скрепляем нашу «любовь» ещё одним поцелуем, сплетаем пальцы рук и уходим в закат. Чудесная мечта. Фантазий было много. Было много представлений. Всего было очень много. Я представлял себе литературный тур по городам-миллионерам России. Представлял, как буду сидеть в книжных магазинах, раздавая автографы людям, которые будут подходить ко мне. Сам же я сижу на фоне огромного, длинного плаката с названием моей книги. Я представлял себе свою фотографию на форзаце книги. Она точно должна быть чёрно-белая. Да, у Стивена Кинга она чёрно-белая. И я себе такую же хочу. Я представлял себе это фото чуть размытым, клок волос свисает у меня на глаза, а ко рту я поднёс ручку, которая еле-еле касается губ. И взгляд. Главное – это взгляд. Взгляд должен быть такой, будто я всё понимаю. И всем готов дать совет, потому что я всё в жизни видел и побывал во всевозможных ситуациях. Я представлял себе, как подписываю контракт, как ребята в моей школе смотрят на меня, когда я прохожу мимо. Я представлял себе то, как я сижу в ресторане, а ко мне подсиживается какая-нибудь умопомрачительная красотка, спрашивает моё имя, потом называет мне своё. Да, её зовут Марина. Не иначе. Все девушки в ресторанах с именем Марина очень эффектны. Далее она спрашивает у меня чуть-чуть приглушённым голосом, как будто шепчет мне это на ухо, как секрет: – А чем ты занимаешься, Матвей? – И я понимаю, что это тот самый момент, которого я ждал всю свою жизнь. Я ставлю бокал с дорогим красным вином на ещё более дорогой стол из красного дерева. Нет, не того же, что и голливудский стол у писателей, но что-то из той же серии. Лёгким движением правой руки убираю волосы с лица на затылок, поднимаю левую бровь, перевешивая её правой, делаю прохладную ухмылку в стиле Йена Самерхольдера и говорю ей так же тихо, словно это секрет: – Я – писатель. – И тут она всё понимает. Понимает, как это романтично – услышать такое в двадцать первом веке, когда молодёжь моего возраста пишет в сообщениях: «привки», «споки-споки», «лафки, чмафки, обнимафки». Она вдруг понимает, что теперь хочет быть только со мной, а я уже и не помню, как её зовут. Я встаю из-за стола. На мне, конечно же, дорогой костюм. Даже нет, смокинг. Да, смокинг. Но такой потрёпанный, ведь день у меня был трудный, и я только вернулся с очередной вечеринки. Этот потрёпанный костюм она сразу замечает, а я делаю вид, что не замечаю то, что она замечает меня. Оставляю на столе пятитысячную купюру. Да, этого точно должно хватить за ОДИН бокал вина. Не дожидаясь сдачи, не помня даже, что означает это слово, я медленно, еле покачиваясь из стороны в сторону, так, чтобы она могла ещё за мной понаблюдать, ухожу из ресторана, оставляя в её воображении этот образ. Да, это было бы просто потрясающе. Конечно, всё это лишь детские фантазии. Нелепые выдумки, которые вряд ли когда-нибудь обретут материальную форму, но за такое, за такую жизнь – роскошную, гламурную, богатую и беззаботную – не жалко отдать и всего себя. Ведь я думаю, что каждый из нас мечтает о такой жизни. Мечтает, чтобы его узнавали на улицах, мечтает, чтобы сидя на диване вечером, читая очередной выпуск «Семь дней», любоваться на обложку с собой. Возможно, не все готовы в этом признаться, и кому-то этого хочется больше, а кому-то – меньше. Но я думаю, что никто бы не отказался от того, что будним вечером, получить сообщение от Ивана Урганта о том, что в одном из его домов вечеринка и он приглашает тебя туда скорее, пока все «хорошенькие» не разбежались. Ты садишься в свою новую, недавно купленную на честно заработанные искусством деньги машину. Она ещё не утратила этого особого аромата, который присутствует во всём новом. Ты приезжаешь туда. А тебя уже все ждут. Все знают и хотят с тобой пообщаться. Все те, до кого ты не можешь дотронуться по телевизору, но которые сейчас пожимают твою руку. Увидев тебя три месяца назад, они бы даже не плюнули в твою сторону, но не сейчас. Сейчас ты всем здесь интересен. Все хотят с тобой поговорить. Поделиться своими точками зрения и выслушать твою. Они готовы потратить на тебя весь вечер, лишь бы ты только побыл с ними, потому что с тобой интересно. И ты интересен. И что самое важное: ты востребован. Ты ощущаешь себя частью этого огромного мира, в котором все эти люди крутятся-вертятся. И теперь ты с ними. Ещё полгода назад ты был никем, а теперь. Теперь весь мир – у твоих ног. Главное, не потеряй этого. Всегда помни о том, что чем выше забрался, тем больнее падать. Но не сейчас, сейчас ты на вечеринке у самого Вани Урганта. Музыка играет громче некуда, соседи не жалуются. Выпивка рекой и все счастливы. И ты счастлив. Да… Эта жизнь по мне. Такая жизнь мне по зубам. Я бы всё отдал ради такой жизни. Вдруг я почувствовал сильный ветер. Не просто сильный, а аномально сильный для этих мест. Для этого времени года. Ветер показался мне особенным, и что-то внутри него шептало мне. Что-то внутри было живое. На мгновение мне даже стало страшно. На небе не было ни облачка, но ветер свирепствовал такой, что мне казалось, что сейчас я стану маленькой девочкой, которую унесёт вместе с коровой и Тотошкой в страну «Оз». Не хватало только воздушного шара. Но чтобы всё же не разыгрывать такую сцену, я понимаю, что замечтался, разворачиваюсь и отправляюсь домой.