Тамара Петровна вошла в класс, где Венедикт сидел, сложив руки на колени, и задумчиво глядел на клавиатуру пианино.
– Ни дать ни взять «Христос в пустыне», – сказала она, но тотчас переменила насмешливый тон, почувствовав угнетённое состояние своего ученика. – У тебя неприятности?
Венедикт пожал плечами:
– И да, и нет. Меня уволили. С одной стороны, я – безработный, с другой – вольная птица. Снова в голове набатом стучит: «Быть или не быть» и как быть, если не быть?
– Мне кажется размер неприятности, случившейся с тобой, не соответствует глобальности поставленного вопроса.
– Увы, не мной, а Шекспиром. Степень не имеет значения. Для младенца, только-только научившегося отличать мать от окружающего его мира, и старика, познавшего мир своей матери – дилемма «Быть или не быть» лежит в одной плоскости.
– Ты не против прогулки?
Они, не спеша, шагали по припорошенной снегом аллее. Ветер раскачивал голые и кривые ветки платанов и клёнов. Впереди с высоты лестничного марша виднелись отражения фонарей, раздробленных черной рябью озера.
– Расскажи что-нибудь хорошее, – мягко предложила Тамара Петровна.
– Например?
– Ты стали пропускать занятия. Наверное, в твоей жизни появилось нечто более интересное?
– Я превращаюсь в обыкновенного спекулянта. Причём, не в очень удачливого.
– Ты же поставил себе цель заработать много денег и создать многогранный шедевр.
Венедикту послышалась ирония в голосе собеседницы. Он повеселел:
– Если чему-то суждено оставаться в этом мире неизменным, пусть это будет твой неподражаемый сарказм.
Они шли некоторое время молча. Венедикт не испытывал неудобства от затянувшейся паузы, как это бывало прежде. Он был даже благодарен Федосян за то, что ему не приходится выдумывать темы для разговора и произносить ничего не значащие слова.
– Мне давно так легко «не молчалось», как сейчас с тобой, – признался он. – В последние месяцы приходилось столько болтать и при этом ощущать себя немым. А вот сейчас я шёл с тобой, ты рядом, тихо, только ветер и наши шаги, а у меня чувство, что ты меня слышишь, и в твоём молчании больше полноты, чем в бесконечном гомоне всех моих знакомых вместе взятых. Скажи, зачем ты тратишь на меня своё время? Ты умна, эрудирована, ходишь на концерты, общаешься с признанными в музыкальном мире знаменитостями, у тебя талантливый сын и муж, не лишённый фантазии. Ты огромный мир по сравнению, с которым, я убожество. Во мне нет талантов, я мало приспособлен к жизни, совершеннейший ноль, ничего толком не умею и непонятно для чего живу. Таких никчемных людей, как я – миллионы. Они едят, пьют, суетятся, и как слепые котята слоняются из угла в угол, даже не понимая, для чего. Я настолько ничтожен, что меня уволили с должности завхоза. Должности, не требующей ни специального образования, ни квалификации. Я даже не способен сколько-нибудь сносно сыграть простейший менуэт. Трачу свою жизнь на торговлю барахлом и сигаретами, в чём совершенно ничего не понимаю. Проживаю бессмысленно жизнь.