Представить себя в такой роли было выше его сил…
«Люди физиологически страстные и наделённые к тому же живым пластическим воображением бывают по большей части очень ревнивы. Исключительно ревнивым нравом обладал и Пушкин, – приходит к выводу П. К. Губер. – …Вся история семейной жизни Пушкина есть, в сущности, длинная агония вечно возбуждённой и мнительной ревности, которая под конец и привела к кровавому исходу».
Сестра поэта О. С. Павлищева в письмах к мужу вполне определённо описала состояние Пушкина в начале тридцатых годов:
«Брат говорил мне, что иногда чувствует себя самым несчастным существом близким к сумасшествию, когда видит свою жену, разговаривающей и танцующей на балах с красивыми, молодыми людьми, уже одно прикосновение чужих мужских рук к её руке причиняет ему приливы крови к голове…»
«Сбылись, выходит, наихудшие опасения поэта», – подумал Александр Леонидович, просматривая эти документы.
«И Анна Ахматова права, когда конкретно объявила жену поэта «сообщницей Геккернов в преддуэльной истории».
Роли мужа первой красавицы и жены первого гения обоим оказались не по силам…
Немного позже Александру Леонидовичу попались на глаза слова М. Ю. Лермонтова о Наталье Николаевне. Накануне своего отъезда на Кавказ в апреле 1841 года (последний год жизни!) Михаил Юрьевич встретился с Натальей Николаевной в доме Карамзиных.
«Я видел в вас только холодную, неприступную красавицу, – честно признался он, – готов был гордиться, что не подчиняюсь общему здешнему культу, и только накануне отъезда надо было мне разглядеть под этой оболочкой женщину, постигнуть её обаяние искренности, которое не разбираешь, а признаёшь, чтобы унести с собою вечный упрёк в близорукости…»
Честные, очень сильные, прощальные слова…
Нет, заговор против Пушкина с участием царя как-то не складывается… Прохвост Бенкендорф, конечно, мог из личных антипатий послать жандармов «предотвратить» дуэль не на ту дорогу…
А вот участие царя в крестинах дочери Натальи Николаевны и Ланского Александрины, щедрые милости вдове, неожиданная для всех блестящая карьера Ланского, второго её мужа, а также нескрываемый восторг императора по поводу возвращения Натальи Николаевны в высший свет… Не тот мужчина был император Николай Павлович, чтобы первая красавица Москвы избежала его постели…
«Пусть это случилось уже после смерти поэта», – так Александр Чижевский примирил для себя факты и эмоции.
1833… 36-е годы были для Пушкина непростыми…
«Чёрт догадал меня родиться в России с душой и талантом», – Чижевскому казалось, что Пушкин не раз, и не два думал об этом…