Но в ту пору ей пришлось выживать самостоятельно. Требовалось решать извечный гамлетовский вопрос (теперь Люда, временно потеснив любимых русских классиков, читала Шекспира). Быть иль не быть? В контексте ее жизни это звучало так: кладет ли дурная внешность конец нормальной жизни или все-таки есть надежда?..
Устами одного из лукавых, но отнюдь не глупых своих персонажей Шекспир давал Люде долгожданный совет:
Красавица с умом тужить не будет,
Ум выдумает – красота добудет.
А та, что некрасива, но с догадкой —
Приманку выкроет из недостатка…
Люда и сама смутно чувствовала что-то подобное. Если она так мечтает о красоте, то есть о плодах красоты, таких, как любовь и радость жизни, – почему бы ей ради этого не стать красавицей? Бывает ли подобное по собственному произволению? Расцветающая в ней женственность подавала изнутри голос – бывает… Лягушка лягушкой, да ведь от нее рукой подать до Василисы Прекрасной. Если свершится чудо и ее, такую, как есть, полюбит Иван Царевич, все сразу станет иначе. Липкая шкурка некрасивости слетит как нечего делать, и уродство обернется ослепительной красотой! Надо лишь повернуть в другую сторону какой-то внутренний флюгер, заржавевший у нее в душе. И тогда все получится. Это не просто ласкающий душу обман: выпуклые глаза могут ярко зазеленеть, кожа заиграет упругим матовым блеском, растянутые сейчас губы изогнутся сказочным луком, из которого вылетела свадебная стрела Ивана Царевича. Раз природа вложила в Люду столько страстности и мечты, она должна стать красавицей. Но сперва предстоит выдержать искус – жизнь без радости и любви, словно в болотной трясине…
Решив так, она стала выздоравливать от своего ползучего воспаления легких. Болезнь прошла безвозвратно, а вот искус остался до сих пор. Людмиле недавно исполнилось двадцать восемь – не чересчур много, но и не слишком мало, чтобы дождаться наконец своего часа. Может быть, ей следует стать менее щепетильной, менее правильной, в смысле чересчур правильной? Разбить вокруг себя то каменное кольцо, в котором сама себя замуровала? Но она не знала, как можно претворить подобное решение в жизнь, ведь не начнешь, в конце концов, кокетничать с отцами своих учеников! А вне школы Людмила нигде не бывала. Все ее прежние соученицы, сокурсницы, дальние подруги (близких подруг не было) уже обзавелись семьями и в ее обществе не нуждались. А навязываться еще унизительнее, чем жить в замкнутом пространстве; так, во всяком случае, думала Людмила. Уличные знакомства? Несовместимо с учительской добропорядочностью, да никто и не делал попытки познакомиться с ней на улице.