– Хорошо, – говорю, – зайду, где ты стоишь? Сказал.
– Спросишь, – говорит, – Степана Васильева. Отдал я ему книжку.
– Зайду, – говорю, – разве что помру до утра.
Так, не прощаясь, я почитай что от него убег. Прихожу к себе на постоялый. А Демьян уже
давно коня заложил и меня ждет.
– Отпрягай, – говорю. – Уехать и завтра успеем. Бог мне послал встретиться с человеком
одним.
И рассказал это я ему про Степана. Как уж я утра дождался, сам не знаю. Вот иду я к
Степану утречком рано, со мной и Демьян. Вижу, во дворе что-то творится: хозяин и жильцы
повысыпали на двор, стоят толпой и на что-то смотрят. Что за притча? Подходим, видим:
посередине стоит Степан с топором и молотит обухом – что бы ты думал? Икону в серебряной
ризе. Это он свою из горницы вынес. Молотит и приговаривает:
– Довольно я тебе поклонялся. Иди на подтопку. Народ, что кругом стоял, сперва только
дивился: что это человек ошалел, свое добро губит. А тут разобрали, в чем дело, и кинулись его
бить и икону отнимать. Несдобровать бы ему одному против всех. Да тут мы подбежали. А
Демьян наш как кинется, да давай народ раскидывать – любо-дорого смотреть. Все так от него и
шарахнулись. Откуда, мол, такой Еруслан-богатырь свалился? А Степан, как узнал меня, и
говорит;
– Спасибо тебе, добрый человек. Через тебя я свет увидел. Всю ночь, – говорит, – я читал и
всю правду понял; все верно выходит по Писанию, как ты говорил.
Народ нас тут обступил, и про икону забыли. Какие такие люди и какая такая правда? Да
хозяин постоялого двора тут вмешался:
– Не позволю, – говорит, – у себя на дворе озорства, этак мне двор запретят держать.
Икону-то он сгреб – серебра на ней рублей на тридцать будет – и за квартальным послал.
– Вот, – говорит на Степана, – святыню нарушает, а эти двое ему подстрекатели и
споспешники.
Ну, повели нас в участок. Кто такие и как? Степана-таки придержали и лавку у него
отобрали. Ну, а нас отпустили. Только имена записали. Дело будет об оказательстве. Вот так-то.
Жатва велика и обильна, а делателей мало, – закончил Лукьян своим обычным текстом. – Ну, а у
вас как? братьев не прибыло ли?
– Все, слава Богу, как ты оставил. А новых никого не прибыло. Тебе одному из нас дано
быть ловцом человеков, – проговорил Павел с чувством.
– Никому это сразу не дается, – заметил Лукьян как бы про себя. – Ну а ты сам как? –
спросил он участливо. – Какое твое дело, что ты со мной посоветоваться хотел?
Павел опустил глаза. Ему снова стало неловко заговаривать о своем сердечном деле, но уже
под влиянием совершенно другого чувства, навеянного на него разговором с Лукьяном.