предчувствие: тот листок, что в конверте лежит, пронзит неминуемой правдой – прямой,
беспощадной, как штык. А пока что глаза продолжали по строчкам бежать, и письмо говорить
продолжало. «В настоящее время служу в Красной Армии, куда нас забрали почти всей бригадой
«Смерть немецким оккупантам!», как только мы вышли из Брянского леса под Навлей. Приписал
себе год и пошел добровольцем со всеми ребятами. В партизанах я стал пулеметчиком. Знаю все
пулеметы немецкие, наших два и мадьярский один. Награжден партизанской медалью, а недавно
меня и Василича представили к медали «За отвагу». Но больше всех наград я хочу с тобой
встретиться, папка! Где угодно. Хоть даже в бою. Солдатами встретиться. А Василич читает, что я
пишу, и говорит, что лучше всего встречаться на отдыхе, где есть настоящая баня, самогонка и бабы.
Василич – это мой второй номер. Он, как и ты, с 900-го года. «Приглядае за мной, як за малым
дитенком», это у него такой говор. Он из Гомельской обл. Домой написал два письма, и оба лежат в
вещмешке. Тов. Власов говорит, что наш район еще под немцем. Каково им там! За войну я всего
нагляделся, аж страшно за них. А еще тов. Власов говорит, что свои города и деревни мы
освобождаем, а не берем. А брать будем города немецкие. Вот будет здорово, папка! Брать города
немецкие! В партизаны я попал случайно, хотя и мечтал попасть, но не знал где искать. А весной 42-
го года немцы согнали в город молодежь со всего района, кто спрятаться не успел, да в вагоны
запихнули – и в Германию. А партизаны на каком-то разъезде нас отбили. А мамка бедная думает,
что я на каторге немецкой. Вот бы с тобой заявиться домой на побывку! Клавка наша, наверно,
большая уже и соседская Ленка. Дед ее вовремя спрятал в лесничестве, может и выжила. Я так
соскучился по мамке, по Ваське и Клавке, и по тебе. А ты на запрос тов. Власова написал такое
скупое письмо. Эх ты, папка. Не веришь, что это я? Сейчас докажу. Помнишь, кто-то отцу Никодиму
из Троицкой церквы в трубу кобеля запихнули перед Пасхой? Это мы тогда с Петькой наделали горя.
Нашухарили по дурости. Петька тогда проболтался девчатам, и отец его выдрал, а меня Петро не
выдал. Мы и в партизанах были вместе. Только я при Макарыче был, при пулеметах, а Петя в
разведку ходил. И однажды, под Рождество, он в отряд не вернулся. Его в Навлю послали, чтобузнать от подпольщиков наших, сколько прибыло немцев-карателей. На базаре с ним встретились
Алла Грошева и Валя Пихтер, те самые наши подпольщицы. И Петя, наверно, от радости, что с
Аллочкой встретился и что так хорошо все идет, печеного хлеба купил на заначку свою из