Но если уж работать в этом направлении, то надо погружаться капитально. И если удастся заинтересовать молодежь не картинками из прошлого, а заставить задуматься над своими путями и своим будущим, – это будет стоить вложенного труда.
По радио мальчишки уродуют хорошую песню «За окном черемуха колышется». Я плюнул, выключил радио, достал аккордеон… Да уж… полгода в руках не держал. Ну да кому я нужен со своей музыкой. А для старика все ж какая–никакая отдушина. Ну, сыграл пару мелодий и отложил инструмент.
На 66–м году я явно деградирую. Все больше и больше одолевает настроение пустого времяпрепровождения, все меньше и меньше желание деятельности. Сижу себе, размышляю. Ощущаю покой, купаюсь в нем. И мысли все растительнее и приземленнее. А может, так и надо?
Во всяком случае, желания снова выступить на людях уже не возникает. Все равно ведь лучше своего Пса я уже ничего не напишу, только хуже.
И самое главное: а кому это надо? Общество быстро перестраивается, и те ценности, которые я свято исповедовал и проповедовал, востребованы только стариками да редкими придурками, вроде меня, ну, ещё шизонутыми, не от мира сего. Письма от них ещё приходят, но сила не за этим пластом общества. Это все сползает в бездну.
Мне кажется, пора затыкать фонтан. Светочем гуманизма и средоточием светлых идеалов в обществе потребителей и хищников мне явно не быть. В лучшем случае, это общество примет к сведению светлые идеалы как пример нежизнеспособности.
Сиди, Вася, себе на даче, радуйся, что ещё есть задумки и возможность претворять их в жизнь молотком и пилой, радуйся тому, что пока не донимают болячки, что есть возможность жить вдали от сумасшедшего, грязного, нервного города.
Вот я рассуждаю о слетанности экипажа и раскрепленном методе. Я пишу о мирке, где учитываются психологические особенности друг друга. И сравниваю с современной системой «человек–функция».
Все неувязки, которые возникают в полете в трениях двух пилотов, двух малознакомых личностей, загоняются вглубь и сжигают живого человека изнутри. И поневоле, постепенно, в целях самозащиты, человек строит внутри своей чуткой и тонкой натуры каменное убежище, где прячет сокровенное. Работа же становится жёстко–бездушной. Такая работа не может приносить положительных эмоций – ну, через пару–тройку лет летного стажа уж точно. Человек окаменевает в своем отношении к Делу, и Дело это плавно переводится в разряд скучной обязаловки, теряя высокий духовный смысл Служения.
И здоровья ведь это не добавит. Человек и так перегружен, а тут ещё внутри уязвленное самолюбие – ведь не до сантиментов!