Сказитель «Книги судеб»
Через многое прошел и много повидал этот старый человек. Он родился давно, в прошлом веке, видел баев, был батраком. Спина его до сих пор помнит удары байской плети – глубокие шрамы остались на спине в память о ней. Да только ли от одной байской плети там шрамы?
– Цоп – цобэ, цоп – цобэ, – так погоняли быков, когда те тянули плуг.
– Цоп – цобэ, цоп – цобэ, – так погоняли быков, когда те тянули повозку с ячменем, рожью, пшеницей.
– Цоп – цобэ, цоп – цобэ, – прикрикивал бай или байский прихвостень, размахивая плетью, погоняя батраков.
Байскую плеть сменила плеть колхозного бригадира. Конечно, камча бригадира била по спине реже, но все же била.
Била, когда он от усталости во время вспашки земли засыпал на ходу; била, когда скотина переставала слушаться, не хотела вставать, отказывалась работать, скотина ведь не человек, не выдерживала.
Как было убедить скотину, что пахать надо, хлеб нужен. Бил со зла бригадир, но не из-за бессердечья плетью разбрасывался. План колхозу спускали, попробуй, не выполни. Трудные времена были. Бригадира того, давно уж в живых нет. А был ведь почти ровесник старца, на два-три года старше. Умер в начале пятидесятых. Вроде как недавно умер, пусть пухом земля ему будет.
Читать, писать научили. Спасибо учителям, не давали покоя, бегали.
– Ликбез, – говорили, – ликбез.
– А что такое ликбез? – спрашивал немолодой уже тогда старик.
– Ликвидация безграмотности, – поясняли ему. Не до них ему было, времени не хватало. Утром чуть свет уходил, вечером в девять, в десять, а иногда и за полночь возвращался, валился от усталости, ног под собой не чуя.
– Ликвидация безграмотности, – говорили, – ликбез, ликбез!
Сам не зная, когда и как, выучился старик читать, писать. Считать он умел.
Лицо старика было задумчивым. Какое-то время он разглядывал Алдана. Затем, на лице появилась улыбка, свидетельствовавшая о том, что он признал его.
– А, это ты, сынок, – сказал старик.
– Ассалам-алейкум [6] , аксакал [7] .
– Алейкум-ассалам, Алдан. Рад тебя видеть.
Они поздоровались, старик при этом слегка привстал с места.
– Я тоже рад вас видеть. Как ваше здоровье? Как дела?
– Спасибо, неплохо, сынок. Для моего преклонного возраста все неплохо. Утром проснулся, могу встать, уже неплохо. Вас молодых вижу, могу улыбкой встретить, разговором занять, тоже неплохо. А, как ты, сынок, как учеба? В ауле гордятся тобой.
– Дела в порядке, аксакал. Окончил обучение, скоро уезжаю по распределению на Украину. Вот приехал родных и близких навестить.
Старика Алдан знал хорошо, жил он на его улице. С детства помнит, то в поле встретит – сено старик косит, то на арбе увидит – корма везет, то на свадьбе односельчан – на месте для почетных гостей сидит. Односельчане уважали старика, преклонялись перед его возрастом, удивлялись трудолюбию. Звали старика Бекет.