– Присаживайся, Алдан, что стоишь, в ногах правды нет.
Алдан присел. Старик замолчал, было видно – он снова окунулся в мир воспоминаний.
«И почему это я сразу не признал Бекет – аксакала?» – подумал Алдан.
Старец заговорил спокойно, по-старчески размеренно:
– Время, годы взяли свое, Алдан. Умру я скоро.
– Не говорите так, аксакал.
Последние слова, стали полной неожиданностью, показались слишком мрачными. Он понял, какие мысли одолевали старика все это время.
– Хочешь послушать бредни старика? Что молчишь? А то, что мои слова слух режут, верю.
Алдан подумал: "Уж лучше бредни выслушать, чем снова о смерти толковать".
– Правда ваша, аксакал. Бредни, так бредни, говорите.
– Я прожил большую жизнь. Все было на моем веку.
– А чего было больше? – вдруг вырвалось у Алдана. – Хорошего или плохого?
– Хорошего или плохого? Зачем тебе это? Поживешь – увидишь.
Ветер играл его седой бородой, рубахой такой же белой, как и борода.
– Я родился рабом, батраком. Я им и остался. Время сделало меня таким. Тебе не привычно слушать такое? Как я жил? Чем я жил? Что видел, что сделал? Всю жизнь казалось, что вот-вот кончатся мои мучения. Я разогну спину. Но она так и не разогнулась. Да не я один такой, нас было много. Нас и сейчас хватает. Плохо это или хорошо? Тебе жить после меня, после нас, ты и скажешь завтра, плохо мы жили или хорошо. И еще страх, он с рождения не покидал меня. Страх перед засухой, голодом, баями. Затем страх перед тем, что может вернуться прошлое. Страх перед начальством. Да, да, он был, и он не покидал меня – я раб, я не изжил раба в себе. Трудно, очень трудно было. Были, конечно, и радости, были и праздники. Но тревога всегда была где-то рядом. Жили ожиданием лучших времен. Правду говорят – верой жив человек.
Грустным показались Алдану признания старика.
– От того еще, сынок, такое говорю, надоело мне все это, вся эта полуправда жизни. Молчать всю жизнь учили, так спокойней было. Мудрость, говорят, с годами приходит. А мне стыдно перед вами, перед тобой, какую мудрость передал тебе, детям своим? Чему научил? Солнце тихо катилось к горизонту, рождался закат. Красные лучи падали на землю, на всю округу. Не обошли лучи и старика с парнем.
Старик заметил муравья.
– И у этого свои заботы, – сказал старик, показывая на муравья – только вот запаздывает?
Старик представил жизнь муравья, подземные лабиринты…. И труд, труд, кропотливый каждодневный труд. Ценит ли муравей свою жизнь? Оплакивает ли он своих умерших собратьев? Где спит, что ест?…
Алдан наблюдая за стариком, строил предположения, что заставило замолчать старика и уставиться в одну точку.