Что же касается нашей темы, то отсюда, в частности,
вытекает, что всякие виды «делания», о которых шла речь на предыдущих
страницах, суть формы становления библейско-христианской молитвы,
которое происходит в процессе свершения священной истории. Это
не только «внешние проявления, обусловленные временем», но, скорее, те
«скудельные сосуды», в которых заключено непреходящее «сокровище». Хотя
они намеренно не включены в писания апостолов, но у отцов, Василия Великого, например, и уже у Тертуллиана, они приобрели авторитет
письменно закрепленного предания.
Отцы, конечно, хорошо сознавали, и
уже Ориген говорит это, что среди обычаев
Церкви есть много таких, которые «должны соблюдаться всеми, даже если не все
знают, как обосновать их»>667). Это незнание приводит
сначала к небрежности, затем к пренебрежению и, в конце концов, к забвению. Отцы, как мы сказали, уже очень давно понимали необходимость
объяснения смысла тех или иных церковных обычаев, дабы пренебрежение этими
устными апостольскими преданиями «неприметным для себя образом не исказило бы
самое главное в Евангелии»>668). Каждое новое поколение встает
перед этой необходимостью, и задача учителей Церкви не только сохранять
неповрежденным как «писаное», так и «неписаное предание», но вновь и вновь
возвещать его верующим. А если этого не происходит?
* * *
«Деятельный способ молитвы», – говорил Евагрий, – это
относится и к «praktiké» вообще, можно сравнить с «буквой» («текстом»,
«документом» – все это обозначается греческим словом grámma), что
обязана своим существованием «смыслу», который предваряет ее: она же, со своей
стороны, проявляет его и таким образом дает ему возможность выразить себя.
Иными словами, все «деятельные» элементы духовной жизни, а здесь мы рассказали
только о некоторых из них, создают в своей совокупности некий «язык», который
раскрывает молящемуся «дух» молитвы. Только тот, кто в совершенстве владеет
этим языком, может передать другим сокровенный «смысл» молитвы.
Потеря этого языка неизбежно приводит к
своего рода потери дара речи, т. е. к
неспособности передавать другим тот «смысл», который сам человек уже перестает
ощущать в личном опыте своего собственного существования. Это и называется:
«разрывом Предания» – неспособность понять «язык» отцов веры и немота перед
собственными детьми.
* * *
Природа, однако, не терпит пустоты. Если родители могут
примириться с тем фактом, что они утратили «путь», их дети вовсе не смиряются с
этим так легко. Они ищут для себя новых «путей», не сознавая того, что таким
образом они «вводят то, что чуждо нашему пути», и подвергают себя опасности
стать «чужими пути нашего Спасителя» (Евагрий).