именно
«созерцательному способу» или, скорее, самой сущности христианства. Но это
означает, что «деятельный способ» не имеет иной цели, кроме как предоставить
«духу» «созерцательного способа» те
средства, в которых он нуждается,
чтобы реализоваться в молящемся.
«Двойное, духовное и телесное, поклонение» (Иоанн Дамаскин), которое мы воздаем Богу,
составляет в самом себе неразрывное единство. «Созерцательный» и
«деятельный» способ молитвы взаимно обуславливают друг друга. Способ
«деятельный», «метод», лишенный «духа», обитающего в нем и формирующего его, бессмысленен.
А «созерцательный» метод оставался бы пустой абстракцией, если бы не
облекался в молящемся, состоящем из тела и духа, в конкретную форму
определенного «делания», соответствующего этому «методу» и к нему
устремленного.
По Евагрию под словом «метод» не следует понимать
только «технику». «Делание», о котором мы более всего говорим
здесь, представляет собой чувственно воспринимаемую сторону «духовного метода»,
который «очищает страстную часть души», и которую Евагрий называет «praktiké»>662) или в случае молитвы –
«деятельным способом молитвы». На этот всеохватывающий
«духовный метод» намекал Евагрий, когда говорил о своих «Главах о молитве», что
своим существованием обязаны они не «чернилам и хартии», но «незыблемо
укорененными в уме любовью и непамятозлобием», плодами, т.е. результатами сотрудничества
между «благодатью Божией и человеческим рвением»>663).
Любовь есть порождение бесстрастия; бесстрастие есть цвет
/духовного/ делания; духовное /делание/ созидается соблюдением заповедей;
стражем заповедей является страх Божий, рожденный правой верой. Вера же есть внутреннее благо, которому присуще существовать и в
тех /людях/, которые еще не уверовали в Бога>664).
Если способность верить, благодаря
сотворению всех людей «по образу Божию», есть благо, вложенное даже и в того,
кто актуально еще не принадлежит к верующим, то она приводит к необходимости самооткровения
Бога, дабы пробудить в каждом «правую веру в поклоняемую и святую Троицу»>665), которая только одна и ведет
постепенно того, кто «деятельно» верит, к той «совершенной и духовной любви, в которой и
осуществляется молитва в духе и истине»>666).
Из всего сказанного следует
прежде всего то, что для наших отцов по вере не было и не могло быть никакого
«нейтрального делания», которое каждый мог бы совершать по своему усмотрению,
вкладывая в него свой «смысл», и которое приводило бы всех людей, верующих и
неверующих, к одной и той же цели.
Что же касается нашей темы, то отсюда, в частности,
вытекает, что всякие виды «делания», о которых шла речь на предыдущих
страницах, суть