«Никки, ты должна меня понять… После того, как ты тогда первый раз поцеловала меня, я была сбита с толку и расстроена».
«И ты солгала ему!»
«Это была не совсем ложь…»
«Давай-ка я тебе напомню. – Тон Никки стал едким. – Я сидела в СВОЕЙ камере ПОСЛЕ закрытия одна, читала и думала о своем. Ты пришла и плюхнулась на мою постель рядом со мной. Нет бы сесть на другом конце кровати, или хотя бы на расстоянии сантиметров тридцати. Нет, ты уселась прямо рядом со мной, да так, что мы соприкасались плечами. Не говорю уж о том, что там еще и стол со стулом были, так что было куда еще прижать задницу, помимо непосредственной близости ко мне».
«Никки…»
«Ты рассказала мне слезливую историю о том, как тебе тяжело на работе, прижимаясь ко мне, когда я пыталась утешить тебя, обняв за плечи. Ты искала поддержки и утешения у меня, человека, который не делал секрета из того, что находит тебя привлекательной во всех смыслах. И вот когда я поняла, что это самая органичная и уместная возможность поцеловать тебя…»
«Никки…»
«Тогда у тебя взыграла уязвленная гетеросексуальность. Я признаю, что общая хронология слегка пострадала, но это был вовсе не один поцелуй. Давай посмотрим в лицо фактам, Хелен, поцелуев было три, и двух из них могло бы и не быть, если бы ты не поцеловала меня в ответ. И если бы я не начала притягивать тебя к себе, намекая на продолжение, то их могло быть еще на пару-тройку больше. На самом деле, я отпустила тебя и не отпиралась от упреков в том, что в тот момент воспользовалась твоим состоянием. Но не надо думать, что я соглашусь с тем, что я хищница, только потому, что…»
«Никки!»
Никки раздраженно замолчала. Несмотря на все усилия, она опять сорвалась. Но, черт подери, в этот момент она чувствовала, что у нее на то была веская причина.
Хелен выглядела искренне раскаявшейся. «Ты права. Это было неприемлемо. Я вообще не должна была ему об этом рассказывать. И раз уж решила рассказать, то не должна была искажать то, что на самом деле произошло».
«Так зачем ты это сделала?»
«Я не знаю».
Никки подняла брови. «Если ты не знаешь, то кто, мать твою, может это знать?»
«Ты можешь просто согласиться, что это была самая глупая вещь из всех, что я могла сделать в то время, когда моя жизнь превратилась в хаос?»
«Хорошо». Хотя она ничего хорошего в этом не видела.
«Хочешь, чтобы я нашла Шона и сказала ему, что солгала?»
Никки мрачно рассмеялась. «Думаю, он уже и так это понял, когда ты вышла из-за угла и назвала меня «милой». Ну, или так, или он пришел к выводу, что тебе нравится, когда к тебе женщины-заключенные пристают».