Новые границы охранялись поначалу не очень тщательно‚ и один из беженцев вспоминал: "Я провел в Белостоке год и за это время трижды переходил из советской зоны в немецкую... желая успокоить маму‚ что я жив и здоров". Но вскоре положение изменилось. Органы НКВД проводили облавы в приграничных деревнях‚ вылавливали беженцев и возвращали их обратно в немецкую зону; отправляли через границу и "социально чуждые элементы"‚ а также больных‚ престарелых‚ неспособных к труду. Беженцам предлагали завербоваться на тяжелые физические работы на севере СССР либо также попасть в принудительную высылку; многие требовали‚ чтобы их отправили в демократические страны либо в Палестину‚ но их возвращали в зону немецкого правления‚ или – как тогда отмечали на советских картах – в "область государственных интересов Германии". В конце 1939 года в СССР ужесточили закон о нелегальном переходе границы и пойманных беженцев стали посылать также в лагеря заключения.
Все жители присоединенных польских земель автоматически получили советское гражданство; когда перед беженцами поставили обязательное условие – тоже стать советскими гражданами‚ это увеличило поток евреев из СССР. Одни опасались ареста за принадлежность к какой-либо политической партии‚ другие не желали расставаться со своими сбережениями; были и такие‚ что перешли на советскую территорию во время массового бегства и стремились теперь вернуться домой‚ к родным. Во Львове‚ возле немецкого пункта регистрации‚ стояли длинные очереди‚ и кое-кто даже предлагал взятки немецким офицерам‚ чтобы получить разрешение на въезд в Генерал-губернаторство‚ а затем уйти на Запад через румынскую границу.
Беженцы‚ получившие советское гражданство‚ продолжали оставаться под подозрением: в их паспортах существовала специальная пометка‚ за ними внимательно наблюдали органы НКВД‚ их обвиняли в "антисоветской клеветнической агитации"‚ ограничивали свободу передвижения‚ не разрешали жить возле западной границы и в больших городах. Часть беженцев осела в присоединенных районах Западной Украины и Западной Белоруссии‚ но многих из них – особенно тех‚ кто не принял советское гражданство, – повезли на восток‚ на спецпоселение.
Из воспоминаний (город Витебск): "Помню‚ мы бегали в клуб‚ где они сидели на узлах‚ как на вокзале. У них был особый‚ не "наш" вид, их отличала элегантная европейская одежда... Эти люди вызывали одновременно и восхищение‚ и острую жалость. Многие из нас выражали свое сочувствие посильной помощью: приносили в клуб одеяла‚ подушки‚ посуду. Моя мама‚ вздыхая‚ горевала: "От какой жизни бежали и к чему‚ бедные‚ пришли!" – и отнесла в клуб мой любимый голубой плед. А Блюма ядовито и зло пресекала мамины сочувственные слова: "А что их жалеть? Буржуи! Буржуи и есть. Вы что‚ разве по ним не видите?.."