Северные Пределы, территория демонов, замок Повелителя, тронный зал
Когда в тишине раздались звуки цокающих по черному мрамору женских каблучков, демон пребывал в состоянии глубокой задумчивости. Он был очень красив. Очень красив — и не менее хитер и ловок. Не зря Ваал считался покровителем обмана по праву. Сидя на месте, что пятьсот лет назад занимал последний Владыка, мужчина с длинной копной темных вьющихся волос, перевязанных кожаным жгутом, размышлял о превратностях бытия и том, какую роль в них играет случай. И без того холодные голубые глаза подернулись дымкой тягостных воспоминаний. Подумать только, ему — ему! — одному из прекраснейших демонов Дальних Пределов досталась в пару простая невзрачная человечка без роду, без племени… Он ведь случайно оказался тогда на территории людей, а она… язык даже не поворачивался назвать ее женщиной. Всего ночь с ней, но спустя месяц он почувствовал зов крови. Человечка понесла… Грязная человечка с самого юга понесла от демона Дальних Пределов! Ваал знал непреложный закон своих сородичей: потомство — единственный ребенок — лишь от одной женщины, которую все время, что та ходит на сносях, нужно держать подле себя, иначе плод погибнет. Или убьет мать. Демоны оказались единственной расой, на которую не распространялся закон о слиянии крови. Даже драконы, считавшиеся мудрейшими из всех ныне живущих, соединяясь с людьми или человеческими магами, рождали полукровок. Демоны гордились тем, что на свет из их семени появлялись только мальчики — и только те, кто мог продолжить дело своих отцов, переняв дар и получив силу. Именно за доминантность генов они и расплачивались невозможностью отослать беременную от них женщину, если случалось так, что она чем-то не устраивала. Так случилось и с Ваалом. Мать Эсхаала оказалась даже не симпатичной — так, одной из многих, прошедших через его руки. Только золото волос навсегда осталось в памяти как единственная причина, по которой ее выбрали. Почему же смогла сделать то, что не удавалось десяткам красавиц до нее? Ту ночь он помнил в мельчайших подробностях. Пришлось запомнить, пока она не родила, чтобы у женщины всегда была улыбка на губах и хорошее настроение. А он оставался рядом. Поддерживал своей силой жизнедеятельность плода. И внутренне морщился от того, с кем приходится иметь дело. Ему не сочувствовали, его не жалели. Он тоже не интересовался чувствами женщины. Такова была участь демонов. Да и потом, родильницу всегда можно было отослать, ребенка поручить заботам кормилицы, а самому забыть как страшный сон то, что пришлось терпеть ради выживания собственного рода. Ваал ненавидел человечку. Ненавидел за то, что до сих пор не мог забыть ее стоны и крики, но не от страданий, а от наслаждения, когда яростно сжимал в объятиях, намеренно принося боль. И заплаканные глаза, когда сообщал, что она свое дело сделала и больше не нужна. До сих пор, стоило лишь прикрыть веки, словно наяву видел то, как она вырывалась из рук схвативших и уносивших ее стражников, напоследок проклиная и обещая, что за обман и вероломство его, Ваала, еще накажут демиурги. Накажут так, что он сам проклянет тот день, когда впервые решился творить зло и встал на путь корысти и подлости. Он не убил ее за эти слова, нет. Но и жить спокойно тоже не позволил. Свои дни она закончила в темнице под дворцом. В неволе, но вполне приличных условиях. Птица, пойманная в клетку. И сын никогда ее не видел. Об этом Ваал позаботился.
