РАССКАЗ О ХАЛИДЕ ИБН АБДАЛЛАХЕ АЛЬ-КАСРИ
Рассказывал Абу Убайда:
— Узнал Халид ибн Абдаллах аль-Касри, что люди обвиняют его в скупости на пищу. И вот однажды он вступил в беседу, то и дело высказывая одну мысль за другой, пока наконец в общем течении речи не вставил предложения в оправдание своей скупости. И, между прочим, он говорил о том, что, когда его сотрапезник упорно смотрит на него во время еды, ему это противно; среди его доводов были и такие слова: «Во времена Джахилийи смотрел однажды Халид, прозванный Худым, как люди ели и как верблюды пережевывали жвачку, и спросил своих друзей: «Не смотрите ли и вы на меня, когда я ем, такими глазами, как я смотрю вот на этих людей и этих верблюдов?» И когда те ответили ему «да», то он поклялся своим божеством, что впредь не будет есть овощей, если даже ему придется умереть от истощения. И после этого он питался молоком и пил немного вина. От этого он отощал и высох. Когда же тело у него стало совсем тонким и он совсем исхудал, его прозвали Худым.
Затем Халид добавил: «На беду мою, и мне суждено жевать, и мне приходится двигать челюстями, и я вынужден уподобляться животным и должен поэтому терпеть связанные с этим глупость и бессилие! Зачем же я терпел это от тех, кого не мог избежать и от кого нельзя было уйти?! Пусть же каждый муж ест себе в своем доме, в укромном и удобном месте, а перед ним пусть будет завеса и дверь!»
Вот то, что мы узнали об Абдаллахе аль-Касри и его доводах.
РАССКАЗ ОБ АЛЬ-ХАРИСИ
Сказали на днях аль-Хариси:
— Клянемся Аллахом, ты приготовляешь пищу и делаешь это отлично. Расходы у тебя большие но ты даже перебарщиваешь. Ты дорого платишь хлебопеку, и повару, и жарилыцику, и за варку хабисы? Однако, несмотря на все это, ты не призываешь в свидетели ни врага, чтобы ему досадить, ни друга, чтобы его
порадовать, ни того, кто о тебе ничего не знает, чтобы показать ему свою щедрость и преуспевание, ни случайного гостя, чтобы его почитать, ни благодарного тебе человека, чтобы утвердить его мнение о тебе. Ты сам ведь хорошо знаешь, что когда еда убирается и исчезает с твоих глаз, она становится предметом расхищения, дележа и уничтожения. А если бы ты пригласил к себе на трапезу того, чья благодарность будет тебе полезна, кто будет помнить об этом в течение многих дней, того, кто усладит тебя приятной беседой и сам будет слушать тебя, того, в чьем обществе трапеза будет долго тянуться, а время пролетит быстро,— это было бы достойнее тебя и более приличествовало бы всему тому, что заготовила твоя рука.