С тех пор я и стараюсь ставить многоточие где ни попадя, и избегаю использовать лексику погребальной конторы «Ритуал».
Окончательный вариант текста:
ГОРЯЩАЯ СТРЕЛА
(Дубинин/Пушкина)
Стрелой горящей поезд режет пустоту,
Послушный неизвестным силам,
И стук колес здесь заменяет сердца стук,
И кровь от скорости застыла.
Движенье стало смыслом жизни,
Что дальше будет — все равно.
Дрожит земля, дрожит горячий воздух,
Стрела летит туда, где рухнул мост,
Не жди других: пока еще не поздно,
Разбей окно, и прыгай под откос!
В руках билет, чтоб мог ты с поезда сойти
И не играть в игру чужую,
Но нет того, кому ты можешь предъявить
Свой тайный пропуск в жизнь другую.
Весь этот мир в тебя вонзился
Летящей огненной стрелой!
Что бы почитать:
У. Шекспир.«Гамлет»
В.Пелевин.«Желтая Стрела»
Джанни Родари «Голубая стрела»
В. Орлов. «Альтист Данилов»
М. Кундера. «Невыносимая легкость бытия»(к вопросу о невыносимой легкости бытия Пушкиной)
Что бы посмотреть:
«Человек со шрамом» (любимый фильм группы МЕТАЛЛИКА)
«Поезд-беглец»(реж. А. Михалков-Кончаловский)
(музыка С.Терентьева)
Думаю, эту песню в том виде, как она была записана для альбома «Химера», не услышит никто. В крайнем случае она появится на каком-нибудь сборнике. Скорее всего, Терентий творчески переработает ее, замедлит, пропустит через мясорубку своего внутреннего цензора, и — глянь-ка, дяденька! — на свет появится новый медлячок… Потом оказалось, что все случилось с точностью до наоборот: эта музыка «Машины…» уже была когда-то медляком, предназначенным чуть ли не для первого сольного терентьевского альбома. Автор-композитор ее убыстрил, и получил то, что мы теперь имеем в запасниках.
Когда все было записано, включая вокал, и сведено, музыканты прилепили на получившийся продукт ярлычок «Полька-дристушка», а Петрович заявил о своем бескомпромиссном пацифизме и о том, что тема войны в предложенном виде ему глубоко противна.
Если бы кого-нибудь интересовало мнение поэта (т. е. меня), бившегося (бившейся) за торжество ясной мысли в рамках предложенной мне рыбы, то поэт (т. е. я) сказал бы (сказала бы): «Подобная динамичная вещь необходима на этом альбоме!».
Но… Летел бы в этот момент по небу веселый молодой летчик в блестящем своем аэроплане, захотел бы прикурить, да и уронил бы случайно в окошко летающего домика зажигалку. Не одноразовую. Дорогую. Подарок любимой девушки-козочки.
Посмотрел бы красивый молодой летчик вниз, увидел бы пустыню и какую-то особу в клешеных джинсах, воздевающую к опупевшим от временного безделья небесам натруженные писанием руки, «А вот и глас вопиющей в пустыне», — равнодушно констатировал бы отличник, выпускник академии имени первого космонавта Земли Юрия Гагарина, и чиркнул бы обычной спичкой о ребристую подошву обычного американского летного ботинка. И закурил бы… И взорвался бы дорогой блестящий аэроплан к чертовой бабушке. Может, от искры какой-нибудь, может, от моего гласа.