Дом был пуст. Быстрой тенью промелькнула черная кошка и исчезла в вечных сумерках загадочных углов непростого жилища. Никого. Лишь на полулежал толстенный фолиант с золотым тиснением на обложке (единственное свидетельство присутствия этого презренного металла в колдовском доме. Этот фолиант и был «Книгой Жизней», где написано о каждом из пришедших сюда и о каждом, \ оставленном в обреченном на гибель городе. «В конце истории своего пребывания на земле любой человек сам ставит в ней точку своим последним поступком», — успел прочитать монах, но понять суть прочитанного ему помешал замутненный яростью рассудок…
— Это их Библия! Сатанинская Библия! Сожгите ее! И ведьма сдохнет вместе с ней! Прах и пепел! Прах и пепел!
Несколько раз огонь пытался сожрать белоснежные страницы книги со странными черными буквами, но отползал, словно бешеный пес, обломавший о волшебную кость гнилые, уже не страшные зубы. Фолиант так и не сгорел бы и остался бы лежать целым и невредимым, наводя ужас на истребителей прорицательниц, если бы из другого измерения не прорвался затянутый в черную кожу байкер-безумец на черном-черном байке и не плеснул на фолиант качественного бензина из Арабских Эмиратов. Чирк! На подступах к городу застонала от счастья, заорала пьяным голосом Чума.
И канистра, откуда Черный Байкер плеснул бензином, была черной. И Черные Часы на ведьминой кухне уже показывали Время — Специальное Время Сжигания Книг. Был час между Серебро лунным Волком и Огненно красным Быком, мгновение Раздавленной Мыши…
Дубинин раздавил этот текст легко и непринужденно — большим и указательным пальцем правой руки. «Не катит, — сказал басист, — фигня все это, валяй дальше, работай!»
Сюжет № 4
Ворон долго и тупо рассматривал перечень совершенных им преступлений, пытаясь понять, — за что все-таки на него такие напасти обрушились? И черен, как туча грозовая, мылом «Safeguard» не отмыться, наждаком не отнаждачиться… Зато как эффектен взгляд! Подсмотрев в широкую щель в старой оконной раме весьма сомнительный по благости своей фильм «Омен», Ворон после долгих и изнурительных тренировок научился сверкать глазом в точности как его птицеродственник в киноверсии истории Антихриста. Зырк-зырк — и красноватый отблеск вселял ужас в сердца зрителей.
(— Не может быть у ворона рубиновых глаз! — неуверенно пытался возражать мне Дуб.
- Может, — с удовольствием констатировала я, вспоминая «оменовскую» эпопею-страшилку. — Еще как может!)
- Что же во мне отрицательного? — ворчал мой Ворон, которому по правилам полагалось жить лет триста, но возраст которого, по необъяснимым для орнитологов причинам, перевалил уже за 366 годков. — Стало быть, все вороны, гайворонье, галь и галье, чернь всякая — мои родственники. Где галь, там и голь. А черен я оттого, что создан, мол. Дьяволом, — Ворон вздохнул и если бы мог, то пожевал бы губами, а так только щелкнул пару раз клювом. — И, типа, во мне живет душегуб… Посмотрим…