Феденька улыбнулся и достал из-за голенища отточенный самодельный кинжал.
- Куда?! - сдвинув брови, железной рукой рванул он отпрянувшую Дашу.
Вся побелев, скрестила на груди руки.
- Ты думаешь, боюсь тебя, Феденька? Боюсь, а? - Она, гордо подняв голову, стояла, а поселенец чуть отклонился от нее, чтоб ловчее было взмахнуть кинжалом.
"А ведь убьет", - мелькнуло в голове у Даши. Но ненависть к любовнику и хмельной угар прогнали страх.
Улыбающиеся глаза Феденьки налились кровью, он вдруг взмахнул кинжалом. Даша ахнула, схватилась за стол. Поселенец сильным броском пустил кинжал через всю кухню в дверь. Цокнув, на вершок врезался кинжал в дерево.
- Вот как я его... в тайге... - спокойным голосом сказал поселенец и шагнул к двери. - А по тебе изнываю... Жару в тебе, черт, много, перцу... Шалишь, Дашенька, не вырвешься... - Он подсел к ней и, как бы играя, тряс ее за плечи. - А ежели тут у тебя много... - постучал он пальцем по ее высокому лбу, - бо-огато за живем.
- Погубитель ты... Ну, уж бери, пользуйся...
Она прижалась к нему и закрыла хмельные глаза Феденька загоготал. Она вся дрожала; на белом лбу выступил пот.
Заскрипели ворота, копыта застучали по настилу.
- Кого-то черт несет, - буркнул поселенец. - Пойдем на речку.
На крыльце послышались грузные шаги. Кто-то шарил скобку.
- Здорово те живете, - густо сказал, входя, большой, чуть согнувшийся Пров и стал креститься на передний угол.
Анна распахнула дверь и, радостная, остановилась на пороге.
- Пришел?
- Здорово, Анна!
- Батюшка, батюшка! - кинулась к нему на шею. - Что, пришел Андрюша-то? А мамынька-то где?
Пров взглянул на дочь и сразу все понял. Он боднул головой, в глазах запрыгал огонек лампы, все кругом помутнело, и заколыхался пол.
- Вот поедем: матушка горькие слезы по тебе проливает. Что ж ты, доченька... хвораешь?
- Нет, хорошо. Слава богу, хорошо... - а сама стиснула виски и зажмурилась, как от яркого света.
Пров стоял, положив руки на плечи Анны, и уж не мог разглядеть ее лицо.
- Испить ба... - Он мешком опустился на лавку и жадно, не отрываясь, выпил ковш воды.
Дарья и поселенец ушли. Феня увела Прова с Анной на чистую половину, накормила их, и все стали укладываться спать.
Анна, засыпая, говорила, словно жалуясь:
- Тятенька... Ну, как же, тятенька?.. Плохо...
- Чего плохо-то?
- А по книжке хорошо. Все хорошо будет...
- Ну, а как Иван-то Степаныч, как он с тобой в обхожденье-то?
- А не знаю, сбилась. Не понять.
- Ну, а сколько ты зажила-то? Расчет-то покончил он с тобой али как? После?
- Тятенька, после. Вот высплюсь - завтра другая...