Чудно больно мне показалось. Чего же из Совету никто не пришел?
— Как же я вам отдам? — объясняю я им, — дойдем до Совету, али сейчас погоню скотину домой.
Разозлились они, плетью замахали.
— Некогда нам, дескать, с тобой антимонию разводить… Отбирай скотину.
Обмер я с испугу.
Ну, думаю, что-то будет?..
А они, братцы мои, и вправду заехали, отобрали штук десять, самых ни на есть лучших, и погнали вдоль овражку…
Федорыч остановился. Затаили мужики дыхание. И Тараска уши навострил из-под чанана.
А Федорыч, выждав минуту, продолжал:
— Да. Угнали. А меня страх пробирает. Как скажу опчеству?.. Кто угнал — не знаю.
Дай, думаю, прослежу, куды погнали, авось, оправдание какое-нибудь будет мне.
Перекрестился и тихонечко пошел. Иду вдоль овражка, следы примечаю. К Марьевке так и есть погнали…
Кто же это за люди были?..
Стал пересекать овраг, а оттуда опять какие-то люди… С винтовками… В окопах, кажись, сидели.
— Стой!.. — кричат, — что за человек? Красный или белый?..
Окружили меня, а я, братцы мои дорогие, и не знаю, что говорить. Хлопаю глупыми глазами, как баран, бормочу.
Ну, схватили меня.
— Это, — говорят, — шпеён. Тащи в штаб.
Тут я и понял, что белые, наверно, подошли.
Приводят меня в штаб ихний. Начальник — офицер с саблей и красным картузом. Казак.
— Кто такой?..
— Так и так, ваша милость. Пастух я…
— Врешь!.. Какой ты пастух?.. Шпеён ты… Расстрелять его!..
Тараске страшно стало за Федорыча. Лежит не дышит.
— Ишь ты. сволочи!.. — но выдержав, выругался Степан вслух.
— Да, друзья мои… — продолжал Федорыч. — Затряслись у меня ноги, дух захватило.
— Что вы, люди добрые, — кричу, — какой я вам шпеён…
— Расстрелять, и больше ничего!.. И повели меня, да винтовками в спину.
— Господи, боже мой! И не вижу сырой земли под собой…
Вдруг, глядь, на дороге Андреев Анисим, наш бывший староста?.. Небось, помните?..
— Знаем, знаем! — отозвались слушающие. — Анисим теперь куды-то провалялся. Наверно, убег с белыми…
— Здорово, Федрыч, — говорит. — Тебя что?..
— Шлеёна. — отвечают, — ведем расстреливать…
Анисиму, вишь, чудно.
— Зря, говорит, ведете. И вправду он пастух. Я его знаю.
Анисим, вишь, у них начальником каким-то был.
Ну, мне влепили плетей десять и отпустили на все четыре стороны.
— Иди, говорят, старый чорт, да по попадайся…
— И на это спаси Христос…
Больше ничего не слышал Тараска. Свежая ночь и пахучие снопы убаюкали измученного парня.
* * *
— Малец, а малец, вставай!.. Уже разгулялось…
Тараска открыл глаза и тут лее зажмурился, до того сильно и ярко хлестало солнце.
Федорыч запрягал лошадей.
— Вставай, а то мы сейчас уедем…