— Тут такое, такое, сразу и не обскажешь, — горячился отец. Егор терпеливо ждал.
— Ты об будущем думаешь? — Дмитрий пошел сразу в наступление, — ить жениться тебе надо!
— Думал. Но до осени обожду. Не срочно.
— Нечего до осени ждать, когда такие люди предложение нам делают, — загорячился отец. Мать, стоящая у печи, прислушалась к разговору.
— Какие еще люди? Ты о чем отец? — не понял Егор.
— Об чем, об чем? Отказываться никак нельзя. Сам Евсей Григорич намекнул, что хотел бы видеть тебя своим зятем.
— Свят, свят, — перекрестилась Аграфена на висящие в переднем углу иконы.
— Молчи, старая, — перебил ее муж. — Тут такие дела… Не успел я из дому выйти, как повстречал его. Ты скажи-ка, он ведь и носа с мельницы не высовывает, а тут в лавку ему приспичило… — рассуждал Дмитрий.
— Чего ж тут интересного, — не понимал спросонья Егор.
— Свататься надо за Парашку! — вскинулся отец. — Не понимаешь что ли? Медлить нельзя, в другой раз не предложат.
— За Парашку? — Егор, наконец, начал соображать, — не-е-е, я другую приглядел.
— Другую? — отец непонимающе глядел на сына. — Я думал, ты к вдовушке какой наладился. Всеми ночами пропадаешь.
Егор, собравшись духом, выпалил:
— Я на хутор хожу.
— Дак там девок, поди, нету, — удивилась молчавшая до сих пор мать.
— Есть у Даниловых, ты запамятовала старая, — поморщился отец.
— Ты про Дашку? Так молодая еще, ей годков семнадцать есть? — не сдавалась мать.
— После Рождества будет, — уточнил Егор.
— Ты про нее и не думай, — возмутился отец, — чего такого в ней нашел? Красивая, тут ничего не скажешь. А худая какая: ни спереди, ни сзади. У нее грудей нету, а дети пойдут… Ты на Парашку посмотри, все при ней. Титьки вон как торчат. А главное, приданое какое. Мельница, не шутка.
— Даниловы не бедные, — заступился за любимую Егор.
— Но и не такие богатые, у Евсея не только мельница, у него денег куры не клюют. А дела с какими людьми имеет! Нам и не снилось! Чего ты, прилип к Дашке той?
— Я ее люблю, — тихо произнес Егор.
Отец взбеленился от такого непослушания.
— «Люблю, люблю», ты и думать о ней забудь. И Парашку полюбишь, как мельницу получишь, — заорал он. — Что это за любовь такая? — он в сердцах хлопнул ладонью по столу — Женишься и все тут, это мое последнее слово. Спорить с отцом Егор не стал, но кипевшая досада не давала сидеть на месте. Мать кинулась:
— Поешь, сынок! Я быстро на стол соберу.
— Накормили с утреца! — Егор в сердцах сорвал полушубок с гвоздя.
Надвинув на глаза шапку и не застегивая полушубка, он выбежал из дома. Не успев остыть от разговора с отцом, достиг ворот дома друга. Никита возился во дворе с телегой.