не ты их себе оставила.
Я прищурилась, глядя на нее, не желая двигаться.
— Да, очевидно мы больше, чем друзья.
— Не позволяй ему давить на тебя, Кэйтлин.
— Это вовсе не так.
Она фыркнула и недоверчиво закатила глаза.
— Ага, точно. Я видела, как он смотрел на тебя. Он хочет устроить вечеринку
пенису в твоей вагине.
Я сжала губы, чтобы не засмеяться, потому что смеяться было больно.
— Я сказала ему, что хочу двигаться медленно, потому что, ну, я королева
неопытности.
— И он согласился?
— Ага. Он сказал, что хочет, чтобы это продолжилось, он хочет, чтобы это было
значимым.
— Воу! Он так сказал?
— Да. Так что мы оба согласились притормозить, отсюда и танцы и уроки гребли.
Она усмехнулась, ее глаза сверкали озорством.
— Но он объездил тебя, верно?
Теперь я закатила глаза.
— Сэм...
— Он сделал это. Я и так могу сказать. Можешь не отвечать.
— С чего ты взяла?
36
Накал Страстей
Пенни Рейд
— Потому что ты смотришь на него так, словно хочешь, чтобы он устроил
вечеринку своему пенису в твоей вагине.
— Гхм.
— Как это было? Он использовал свой рот или руки, или и то, и другое? Мне
нравится, когда все вместе.
— Я не буду отвечать на это.
— Но это было хорошо, так? — Я заморгала.
Она усмехнулась.
— Мииило. Дай мне знать, когда будешь готова оставить свою сдержанность и
скромность и обсудить все детали. Могу сказать, что было хорошо, потому как ты
покраснела.
— Я не покраснела. Просто здесь жарко.
— Неважно. Я бы дала тебе пять, если б смогла пошевелить рукой.
— Как думаешь, я себя чувствую? Ты же спортсменка, у меня болит в таких местах,
о существовании которых я даже не знала.
— Ты идиотка, захотела научиться грести. Зачем, Кэйтлин? Зачем? Зачем ты это
сделала? Почему ты попросила этого садиста научить тебя грести? Зачем?
Я попыталась покачать головой, но не смогла.
— Не знаю. Закрой свой рот, шлюшка. Я просто хочу умереть.
Раздался стук в дверь. Мы с Сэм в унисон сказали:
— Войдите.
Мартин просунул голову в дверь. У меня двигались только глаза, потому что все
остальные мышцы очень болели.
— Хей, вы готовы?
— Нет. Я решила вместо этого умереть.
Он осмотрел меня оценивающе, после чего выдал:
— Ты заболела?
— Я бы кивнула, но мне больно.
Мартин прошелся по комнате, остановившись у кровати, там, где я лежала,
пробежавшись глазами по моему телу.
— Некоторое время будет больно, — сказал он задумчиво. Затем наклонился,
схватил меня и прижал к груди.
— Ох, Господи, я даже не переживала. — Я безвольно лежала в его руках, словно