Одним из наиболее интересных рассказов является «Володя» (2005). В этой внешне незамысловатой истории жизни полоумного мальчика-подростка, которого вынуждена содержать престарелая мать, содержится несколько более глубоких пластов. Один из них связан с христианской традицией блаженства нищих духом. Детское добродушное восприятие окружающего мира главным героем дает повод для подобного толкования этого образа. Другой пласт связан с послевоенной российской традицией, вызванной феминизацией общества, доводящей инфантилизм мужчин до гротескных размеров.
Рассказ «Восстание рабов» (2005) напоминает черно-белое советское кино. В нем представлен конфликт между положительным мальчиком из благополучной семьи Антоном, который любит и понимает музыку и учится играть на скрипке (цитата из первого фильма А. Тарковского «Каток и скрипка»), и злым драчуном Костей, лишенным музыкального слуха. Судя по деталям, Костя лишен еще и отца. Его воспитывает мать, работающая в цветочном киоске. Поскольку времени на воспитание Кости у его матери слишком мало, он растет хулиганом, подобно Мишке Квакину из классической повести А. Гайдара «Тимур и его команда». Злой Костя вымогает у воспитанного Антона деньги, превращая его в своего раба. Чтение романа о восстании рабов под предводительством Спартака (тоже, кстати, классики детского чтения в советские годы) раскрывает глаза Антона на свою незавидную судьбу. Под влиянием чтения и первой любви к девочке Лене он восстает против тирании Кости и в драке с ним обретает чувство собственного достоинства и вожделенную свободу. Сегодня подобные произведения кажутся анахронизмами. Однако этот рассказ по-своему правдив, поскольку он точно передает черно-белое миросозерцание советских людей 50-60-х годов XX века.
Это миросозерцание, лишенное полутонов, чем обладала классическая русская литература даже второго и третьего рядов, оплачено морями крови первой половины XX века, стерших и душах выживших сложное восприятие мира. А потом на смену советскому аскетизму и простоте пришел цинизм С. Довлатова и принципиальный аморализм В. Сорокина и В. Пелевина. Потому-то в эпоху новой постсоветской сложности произведения, подобные «Восстанию рабов», вызывают такую ностальгию по утраченной простоте и ясности ущербной советской морали.
Внешне простой по сюжету рассказ «Герань» (2006) на глубинном уровне представляет собой притчу о природе мещанства. Говорящий цветок, подаренный девушке Саше в день, ее совершеннолетия, являющийся в народе символом мещанства, представляет собой в рассказе образ мудрой и любящей природы. Пока Саша была чиста и наивна, она читала кишу природы и могла разговаривать с цветком, который давал ей мудрые советы. Но потом, закончив школу и поступив и институт, она решила сознательно использовать способности цветка распознавать сущность людей и предвидеть будущее. В этом автор рассказа усмотрел истоки современного мещанства, образно представленные в известном библейском сюжете о древе познания добра и зла. В эпохи Просвещения и Модерна платой за научный и технический прогресс стал разрыв с матерью-природой. Человек, возомнивший себя центром мироздания и царем природы, стал терять смысл своего существования. Одним из печальных результатов этого сложного и длительного процесса стало массовое появление мещанства, понимаемого не только как особое городское сословие, но и, в более широком смысле, как человеческий чин, значительно ограниченный по сравнению с прежними людьми, детьми природы. Прагматичному мещанству стал чужд язык природы, сфера его интересов стала ограничившая сугубо материальными ценностями, и в результате его жизнью стала управлять необходимость. Для таких людей знание будущего стало смертельно опасно, поскольку могло лишить их призрачных надежд на счастливую судьбу. Цветок любил Сашу, поэтому он замолчал навсегда.