, тоже не может игнорировать опыт медицинской психологии.
Я полагаю, что учет индивидуальных особенностей психики пациента не представляет собой каких-либо серьезных трудностей. Появления последних естественно ожидать тогда, когда начинают обнаруживаться расхождения индивидуального опыта с общезначимыми истинами. Если рассматривать случаи, с которыми имеешь дело, вне связи друг с другом, то выявление таких расхождений, насколько это вообще возможно, с необходимостью требует значительного времени. Из практики известно немало случаев, когда весь курс лечения успешно строится на основе сведений о личной жизни, и нет нужды докапываться до душевных переживаний, которые недвусмысленно указывали бы на наличие серьезных расхождений с общепринятыми убеждениями. Обычно пациент прочно удерживается в границах своего вероисповедания, поэтому в соответствии с ним он будет понимать и эти свои переживания, пусть даже они вызваны оставившими легкий след или, напротив, потрясшими его сновидениями архетипического свойства. Хотя у эмпирика (если он фанатик истины) правомерность такой интерпретации и вызывает некоторые сомнения, она может не иметь каких-то вредных последствий или даже приводить к благоприятному результату, поскольку рассматривается данным человеком в качестве законной. Я стараюсь убедить своих последователей в том, что нельзя всех пациентов стричь под одну гребенку: население подвержено исторически обусловленным расслоениям. В его состав входят люди, которые, судя по их психологии, вполне могли бы жить за пять тысяч лет до Рождества Христова, т. е. они с успехом добивались бы разрешения своих конфликтов так, как это было принято семь тысячелетий назад. В Европе и во всех цивилизованных странах проживает много варваров и людей античности, очень много христиан средневековья. И напротив, сравнительно мало тех, чье сознание соответствует уровню нынешнего дня. Следует также иметь в виду, что среди нас есть люди, которых точнее было бы причислить к третьему или четвертому тысячелетиям от Рождества Христова, т. е. живущие анахронично. Поэтому с психологической точки зрения вполне «законно», что такой человек решает свои проблемы на уровне XIII века и видит в собственной тени черта во плоти. Любое другое отношение он счел бы неестественным, ложным, поскольку верит в то, во что верил христианин XIII века. Человек же, по своему темпераменту, т. е. психологически, принадлежа к XX веку, принимает во внимание такие соображения, которые средневековые представители рода человеческого игнорируют. О степени влияния средневековья на наших современников можно судить хотя бы на основании следующего факта: многие люди не в силах постичь такую простую истину, что метафизические идеи укоренены в качественно определенном состоянии психики. И дело здесь совсем не в уровне образования, характере мировоззрения или степени развития интеллекта, ибо и материалисту недоступно понимание того, насколько, например, Бог является императивной психической «величиной», - ведь он не ограничивается одним определенным именем, а охотно позволяет называть себя и Разумом, и Энергией, и Материей и даже Я.