Конструкция корабликов оказалась совсем простой. Днище было сделано из квадратной дощечки; по углам были укреплены вертикальные стойки, связанные поверху крестовиной. То есть получался такой ящичек, обтянутый бумагой. Из середины днища торчал гвоздь. На нем крепилась горящая свеча. Верх оставался открытым. Четыре бумажные стенки были окрашены в разные цвета – синий, желтый, красный, белый и черный, они символизировали пять буддистских первоэлементов: Эфир, Ветер, Огонь, Воду и Землю, их еще называют пятью Буддами. Одна из бумажных стенок была красной, одна синей, одна желтой, а четвертая стенка – наполовину черной, наполовину белой. Никаких надписей, никаких посмертных имен. Только свеча внутри плавучего фонарика.
Я довольно долго наблюдал за этими хрупкими светлячками, неторопливо текущими сквозь ночь. Ветер и волны постепенно делали свое дело, и кораблики все больше отдалялись друг от друга. Дрожащие язычки свечей внутри хрупкой оболочки наводили на мысль о робкой жизни, трепещущей в слепом потоке, уносящем ее в черноту неизвестности. Разве мы не похожи на эти фонарики, которые кто-то выпустил в глубокое, едва освещенное море, разве не наша судьба все дальше уходить друг от друга и неизбежно погаснуть в конце? Рано или поздно мысль-свет угасает в каждом, от яркого разноцветья жизни остается лишь хрупкий пустой каркас, да и тому скоро предстоит раствориться в бесцветной пустоте.
Там, в море, когда я думал об этом, я задавал себе вопрос: действительно ли я один здесь, нет ли вокруг меня чего-то большего, нежели трепетный язычок пламени в маленькой скорлупке, покачивающейся на легкой зыби, не ощущаю ли я присутствия чего-то неназываемого, сопровождающего плывущий огонек и наблюдающего за наблюдателем? Меня пронизала волна озноба, словно восходящий из глубины холодный поток… а может, это было всего лишь мое воображение, разыгравшееся на почве старых суеверий, или неясное предощущение опасности, ожидающей душу на пути через Порог. Я задумался: а если это меня ждет там, в ночи, что-то неведомое, если и меня принимают за один из этих огней мертвых, мерцающих вокруг?.. Я прошептал вслед огням буддистскую молитву, которой принято провожать ушедших, и поспешил на берег.
Едва нащупав ногами прибрежные камни, я вздрогнул – прямо передо мной на берегу маячили две белые призрачные фигуры. Однако добродушный голос, поинтересовавшийся, не слишком ли холодная вода, тут же успокоил меня. Это был Отокиси, мой знакомый торговец рыбой. Он с женой вышел на берег, посмотреть, как я принимаю морские ванны.