начали аплодировать. Миз М. поняла, что чего-то не знает, но
не оттого, что это скрывали от нее, но от безразличия. Она
тоже начала хлопать. Конечно, как не хлопать, ведь шестнадца-
тилетний мальчик сам собой сидит на стуле уже два часа в
комнате, где такой мертвый цвет павшей лошади. Это действи-
тельно трудно. Не упасть, не захотеть скончаться, не присоеди-
ниться к мамочкиной оргии, это правда заслуживало оваций.
Она аплодирует собственной памяти6.
6 Дождь и ветер. Они стоят друг напротив друга. Он – то ли та-
кой высокий, то ли сидит на огромном стуле, а длинные какие-то
женоподобные юбки прячут и его ноги и стул. Она задрала тогда
голову, чтобы его увидеть, и он показался ей судьей за своей кафед-
рой, и себя она тогда увидела подсудимой. Конечно, ведь ей казалось,
что-то произошло, что она вытравила ребенка констебля, и что-то
произошло, и это сон, где она подсудимый, а это существо — судья —
казался ей естественным, даже закономерным.
Миз М. ждала, что же будет дальше, и изучала существо. Рыжий
и облезлый, у него никогда не было женщин, это ясно, тонкие круглые
очки на странном лице. Лицо будто срезано с тела и посажено на
деревянную куклу. Тут и там видны швы, видны эти гвозди, которые
прибили кожу к дереву, рот не шевелится, за губами нет зубов и язы-
ка, нет гортани, за гортанью пищеварительного тракта, в теле нет
крови, и кровь не бьется в венах, и самих вен тоже нет. Вокруг него
вращается черный смерч, это он спустился с корабля кошмаров, и он
— капитан, Марсель — принц Ваезжердека; он управляет всеми кошма-
рами, его деревянное тело выдумывает их, его отсутствующее дыхание
— выдувает наружу и, обращаясь ветром, разносится смертным. Он
80
Нежность к мертвым
Эта история должна быть рассказана в прошедшем време-
ни, как про мертвецов. Как про людей, заключенных в единое
тело; засыпающих и бьющихся кошмарно под взглядом этого
божества в свиной маске. Без эмоций, без возможности вы-
рваться из 146-го сегмента этого огромного тела, от ежегодной
протирки твоих суставов гермафродитом по имени Нико.
Ночь была глупой и безнадежной. Покрытая сверху донизу
дождем. Безнадежность желтых стен, в которые были замкнуты
эти люди, граничила с психическим расстройством, с лицом,
скрытым под свиной маской. Миз М. должна была убедиться.
Кажется, это что-то значило. Ее собственного примера не хва-
тало, чтобы осмыслить хотя бы тень этого замысла. Она по-