- Черт, Аксель!
- Валим! сообразил Миро.
Через забор они перемахнули сразу за зданием, и дальше бежали через со-сновый перелесок.
Аксель несся, почти не обращая внимания на боль, и не чувствовал под собой земли, словно на кроссовках выросли маленькие сильные крылья. «Я Персей в крылатых кроссовках!» - чуть не заорал он сдуру. Ему хотелось петь, кричать всякую бессмыслицу, он был счастливым оттого, что мог уйти оттуда. Просто пожелал сбежать и сбежал, и на него не спустят собак, и по проволоке забора, через который он только что перелез, не пущен электрический ток. Пусть та черная дыра, которую он почти пощупал, остается там, жить и ждать. Он будет держаться от нее подальше. Потому что может.
А потом его избили. Тим и Миро, поняв, что денег за надпись им не видать, словно обезумели. На первый удар в челюсть он ответил, но перевес был на их стороне, и гнев тоже. Ничего не понимающий Вольфи выскочил из машины и замер. Из левого уха у него выпал наушник, и оттуда донеслись приглушенные звуки. Бетховен.
Пропустив еще парочку апперкотов, Аксель поплыл, упал на землю и скрю-чился, а приятели, теперь уже, наверное, бывшие, продолжали метелить его ногами. Он закрыл руками голову и тихо повизгивал.
Наконец, Миро умерил пыл. Он навис над Акселем, взял его за грудки и тряхнул изо всех сил:
- Гнида ты!
Аксель на всякий случай решил не спорить. По телу расползалась томная боль, еще не приобретя очертаний и остроты.
- Тим, Вольфи, в машину, - приказал Миро. Кинем эту сволочь тут. Домой он добрался только на рассвете. Несмотря на двенадцать пропущенных звонков от Элизы, он еще надеялся, что она спит, и не стал перезванивать и тревожить.
Элиза не спала. Осунувшаяся, с припухшими глазами, она ждала на пороге, заслышав его шаги еще на лестнице.
- О господи, - ахнула она . И тут же заплакала.
- Элиза, не плачь. Все хорошо - промямлил он. Губа заплыла, и слова зву-чали невнятно.
- Я знала, что с тобой что-то случилось! Меня как будто ошпарило. Я про-снулась и поняла, что с тобой что-то случилось. Ровно в три часа ночи. Аксель, ну как же
- Иди ко мне.
Аксель наконец-то уткнулся носом в ее рыжеватую макушку. Она пахла яблочным шампунем. И в этом тоже было что-то абсолютное.
30 августа 1 сентября 2013
Это такая игра
Подернутое пеплом, серое сердце радостного и свободного Берлина. Здесь полагается скорбеть и пропитываться безысходностью: здесь мемориал жерт-вам Холокоста. Две тысячи семьсот одиннадцать бетонных прямоугольных глыб, где нет двух одинаковых, как не было двух одинаковых людей среди тех Катя уже была здесь днем, вместе с другими туристами, честно пытающимися проникнуться важностью этого момента - между посещением Рейхстага и сытным обедом.