— Так значит, с тобой все в порядке? — спросил Сомерс без тени улыбки. И, не дожидаясь моего ответа, продолжил:
— По-моему, ты немного похудела, и этот загар тебе не очень идет, однако ты выглядишь ничем не хуже, чем до своей дерзкой выходки.
Последние слова он практически выплюнул.
— Выходки?
Сомерс облокотился о каменную балюстраду, скрестив ноги в щиколотках, сложив перед собой руки и продолжая глядеть на меня.
— Я хочу, чтобы ты подробно рассказала мне о случившемся, — потребовал он.
Мне стало тяжело дышать. В голове вертелись воспоминания о Дауде, о его руках, о его теле, которое казалось удивительно легким, когда лежало на моем.
— Но разве миссис Партридж не написала тебе о…
— Она написала о твоем визите к тюрьме, где дожидался повешения патан, осужденный за изнасилование молодой леди. Это случилось как раз накануне того дня, когда ты убедила миссис Сноу уехать из Симлы и направиться в это Богом забытое место.
— Мой визит к тюрьме не имеет никакого отношения ко всему остальному. Мы с Фейт поехали на пикник. И натолкнулись на солдат, преследовавших сбежавшего пленника. — Я боялась даже произнести слово «патан», подозревая, что мой голос дрогнет. — А затем Фейт… она… ее пони…
Я замолчала. Во время бесконечной поездки из Симлы в Калькутту я пообещала себе, что никому не расскажу об увиденном. О том, что Фейт упала с обрыва по собственной воле. Будет лучше, если Чарлз — и все остальные — поверят, будто она стала жертвой несчастного случая.
— Фейт сорвалась в ущелье. А я… Мужчина, которого преследовали солдаты, забрал меня с собой.
— Зачем?
Я погладила Нила по голове.
— Полагаю, он собирался использовать меня в качестве заложницы. Я не знаю. Я не понимала, что он говорит.
Итак, ложь продолжалась.
— А где ты была почти целый месяц?
Я столкнула Нила на пол и встала.
— Почему ты говоришь со мной таким тоном? Ты допрашиваешь меня, словно у меня был выбор! Ты думаешь, я хотела, чтобы меня ранили, — ты вообще знал, что меня ранили в плечо из ружья? — или чтобы меня увезли в цыганский лагерь, расположенный далеко в горах?
Молчание Сомерса давило на меня все сильнее. Мне казалось, что его глаза буравят мой мозг, высматривая там Дауда, лежащего рядом со мной на стеганом лоскутном одеяле под гималайским кедром.
— Чем ты все это время занималась в лагере?
— Я жила вместе с одной женщиной в ее палатке, помогала ей готовить еду, стирать одежду и присматривала за ее ребенком. А через некоторое время один из цыганских мальчишек отвел меня обратно в Симлу.
Мой голос звучал неестественно громко.