Хильда ее перебила.
— Я была там, — торжествующе сказала она, так, словно совершила геройский поступок. — Никто из нас понятия не имел, кого он искал. Этому головорезу хватило нахальства проявить к нам интерес. Полагаю, он вдоволь насмотрелся на женщин своего племени, и теперь его заинтересовали белые женщины. Я так перепугалась, когда он посмотрел в мою сторону.
Хильда кокетливо поправила свои волосы.
— Конечно, его сразу же увели, но… Ох, что это с тобой, Линни?
Я встала, прижав дрожащие руки к животу.
— Полагаю, я еще не совсем оправилась от недавней болезни.
— Сядь, Линни. Дыши глубже. Хильда, закончи историю.
— Ну, он вел себя очень нахально, совсем не как джентльмен — ну конечно же нет. В конце концов, он из иноземного племени. И он сидел на лошади так, словно являлся владельцем всей площади.
Они обе посмотрели на меня.
— Уверена, вы извините меня за это. — Я поспешила из комнаты. Сразу за дверью у меня закружилась голова, и я прислонилась к стене.
— Она долго здесь не протянет, — донесся до меня голос Хильды. — Таких нервных и хрупких никогда не хватает надолго. Исхудала, как щепка. И глаза какие-то странные, ты так не думаешь? У нее большие зрачки. Слишком большие.
— А мне жаль ее мужа. Она, должно быть, совсем никуда с ним не выходит из-за постоянного плохого самочувствия. Неудивительно, что у них больше нет детей. Он, скорее всего, знает, что еще один ребенок ее убьет. Бедняга.
Я пришла в себя и направилась в спальню. Когда это я успела стать одной из этих несчастных жертв Индии, слабых, нервных женщин? Так можно было бы сказать о Фейт. Или о женщине, в которую теперь превратилась Мэг…
Тем вечером, уложив Дэвида в кровать, я вышла в сад. Я медленно приблизилась к акации у ворот, потрогала шишковатую кору. В воздухе едва слышно пахло дождем. Неужели скоро настанет Сезон дождей?
Неожиданно из темноты донесся лай шакала, и сразу же зашелестели крылья. Подняв голову, я увидела, как крупные, с ворону, летучие мыши взлетели с акации, разрезая темнеющее небо черными перепончатыми крыльями. Опершись о дерево, я смотрела на пустынную улицу и прислушивалась — не раздастся ли цокот копыт. Однако через Калькутту проезжало много патанов. Это ничего не значило.
Я стояла там, не спуская глаз с улицы, ведущей на майдан. Наконец небо стало совсем темным и хмурым, в воздухе заплясали огоньки светлячков. Луна казалась совсем неподвижной. Из-за двери раздался резкий голос Сомерса. Он приказывал мне вернуться в дом.
Следующим утром я сидела на веранде, перечитывая одну и ту же страницу книги. Мне удалось заснуть всего на пару часов, и теперь голова невыносимо болела. Вернулась Малти с покупками. Ее лицо потемнело от беспокойства, и она что-то ворчала себе под нос, ставя новый пузырек с чернилами на секретер.