Джастин снова постучал. Она проигнорировала это. Проигнорировала и стук в дверь, и стук в ее сердце, и ужасную боль в желудке.
Она слышала царапанье металла по металлу, и боль её усилилась. Его ключ ему больше не поможет. Она сменила замки.
Он сдался через несколько секунд, а затем снова стал стучать так сильно, что она удивилась, как он не помял металл. А может быть, и помял. Сейчас ей было всё равно.
— Открой эту проклятую дверь, Клэр, или, клянусь, я выбью её.
Так как он помогал Брендану устанавливать эту дверь, шансов выбить её у него не было.
Она слышала, как он ударил ногой дверь снизу, но не для того, чтобы её выбить, а из отчаяния.
— Клэр… пожалуйста.
Что-то изменилось в его голосе, что прошло прямо к её сердцу. Но если она впустит его, и он приблизится только для того, чтобы снова её отшвырнуть, она не уверена, что её сердце вынесет это. А он так и сделает, потому что он не мог отделить свою дружбу с Бренданом от своих чувств к ней.
— Я не уйду, Клэр. На этот раз я не уйду.
Учитывая, как долго он стоял за дверью, на морозе, она начала верить ему. И её нервы больше не могли выдержать, так что она сбросила флисовое одеяло и подошла к двери, щелкнула засовом и открыла её.
— Я первым увидел тебя.
Он выглядел ужасно, и её сердце сжалось от боли.
— Что ты имеешь в виду?
— Я первым увидел тебя, — он потянулся к её лицу, но она отступила назад. — Ты должна была быть моей, Клэр, и я семь лет жил с этим.
— Когда ты первый увидел меня?
— В ту ночь на вечеринке, я наблюдал за тобой и собирался пригласить тебя танцевать. Но я сделал ошибку, отойдя в туалет, вместо того чтобы сделать это. Когда я пришел, Брендан говорил с тобой. Вы смеялись, и ваша симпатия была так очевидна. Позже той ночью он сказал мне, что он встретил девушку, на которой он собирается жениться.
Она пыталась вникнуть в то, что он говорил.
— Я никогда не знала об этом. И Брендан тоже. Или же он никогда ничего не говорил.
— Я провел последние два года, говоря себе, что я должен был делать правильно, в память о моём лучшем друге. Но он бы не считал, что делать тебе больно, значит, делать правильно. И он бы не считал, что разрушать себя правильно.
— Несколько дней назад ты называл себя жалким подонком. Сейчас, внезапно, это стало нормально?
— Я узнал, что я не могу жить без тебя. И я понял, что Брендан хотел бы, чтобы мы были счастливы.
Она покачала головой, боясь, что он был просто на высокой точке в эмоциональных горках.
— А завтра утром новый оборот, и ты снова почувствуешь себя виновным и оттолкнёшь меня.
— Я понял это не сам. Мне помогла мать Брендана.