то у меня сидит в голове, когда я еду из "Золотой короны" в Стратфорд, но тебе все равно
они нравятся.
Дрянные стихи… Однажды некий сэр мне сказал: "Ваше время проходит
безвозвратно, вы двадцать пять лет заливали сцену кровью из бычьего пузыря, а нам
нравятся теперь только изящные интриги, тонкость чувств и речей. Королева любила вас
потому, что сама была груба, как скотница, а его величеству еще нравятся ваши ведьмы и
духи, но долго на них вы все равно не проездите. Изящный вкус возвращается в Англию".
А тот великий лорд и философ, который когда-то допрашивал меня по делу Эссекса, — этот
мне сказал так: "Сэр, я видел вашего "Гамлета", не скрою, в нем много истинно смешного
и истинно высокого, но, сэр, вы забываете свое же золотое правило, что скромное
суждение одного знатока следует предпочесть реву целой сотни ослов. Вы пишете только
для увеселения черни. Достойно ли это истинного таланта?" Тогда я ответил: "Ваша
светлость, в моих трагедиях короли и графы говорят о философии". Он засмеялся, махнул
рукой и ответил: "Ах, нет, сэр, пусть ваши короли и графы никогда не говорят о
философии, а занимаются своими делами". И больше по своей благовоспитанности он
ничего не пожелал прибавить — так мы и разошлись.
Только одной Джен нравятся еще мои неуклюжие стихи…"
* * *
А вечером как ни в чем не бывало он и Волк сидели в харчевне за самым дальним
столом, и возле Шекспира стояли два стакана и большая, тяжелая бутылка из черного
грубого стекла.
— Ну вот, часок поспал — и опять молодой и красивый, — сказал Волк радушно. — Сейчас
подадут закуску, и будем пить за ваше здоровье.
Шекспир, чисто выбритый, в свежей, душистой сорочке с кружевными манжетами,
поднял пустой стакан.
— Первый — за маленького Виллиама! Вчера я даже не успел вас спросить про моего
крестника, как он жив?
— Да, да, не спросили, — серьезно подтвердил хозяин. — А он ведь не только крестник, он еще ваш тезка! Как жив-то? А вот через два дня приедет с матерью — увидите. — В голосе
Волка дрожало что-то неуловимое.
— Да вот уж и не знаю, увижу ли, — закинул крючок Шекспир. — Я ведь очень
тороплюсь. Дома меня ждут. Уже неделю, как ждут.
— Но вы же не уедете, не повидавшись с крестником? — спокойно изумился Волк.
Шекспир хотел что-то сказать, но тот перебил: — Нет, нет, об этом и речи быть не может, и
Джен вас так хочет увидеть. Вот! — Волк взял в руки бутылку. — Настоящее португальское!
Она для вас сберегла эту бутылку. Сейчас попробуете, что за вино.
Подошел слуга, откупорил бутылку, любезно осклабился и ушел. Хозяин, строго
нахмурившись и священнодействуя, взял бутылку, осторожно и бесшумно наполнил