Финляндская революция (Авторов) - страница 11

Тогда мы услышали из уст Свинхувуда конституцию капитала; она содержала лишь один пункт: “Строгий порядок”.

Это была свинская и кровожадная конституция. Но она апеллировала к действительности истории классовой борьбы, к насилию, в то время, когда многие социал-демократы видели ещё во сне демократическую конституцию, рождающуюся посредством избирательных побед.

2. За демократические иллюзии.

Финляндская социал-демократия не стремилась во время революции прошлою зимой вырваться прочь из рамок общей системы народного представительства. Напротив, она стремилась именно к возможно бо­лее общей системе народного представительства, к возможно более демократической форме правления. Это имел в виду выработанный Со­ветом народных уполномоченных проект конституции, который дол­жен был быть весною немедленно одобрен народным и голосованием. По этому проекту, вся высшая власть должна была принадлежать демо­кратически избранному народному правительству; правительство явля­лась лишь исполнительной комиссией, не имеющей президента, наделённого правом самостоятельной деятельности, и действующей под регулярным и строгим контролем народного представительства; право народной инициативы должно было быть широким, народный референ­дум - лишь в вопросах государственного строя; чиновники должны были занимать места на определённое время, высшие чиновники избирались бы народным представительством.

Естественно, что такая конституция не была даже для Совета народных уполномоченных самоцелью, но была лишь политическими рамками для осуществления общественно-экономических стремлений. В этих рамках должна была быть получена возможность для развития общественных условий по направлению к социализму, для осуществлении ре­форм, из которых, в конце концов, возникло бы социалистическое общество.

Эта идея казалась тогда в финляндских условиях весьма естественной. Казалось, что демократическая конституция могла гарантировать в Финляндии в народном представительстве большинство, из которого, по крайней мере, значительная часть прямо требовала социалистического строя, да и остальная часть этого большинства не сопротивлялось бы по всей видимости введению хотя бы постепен­ных и осторожных реформ, ведущих к этому строю. Противники социализма были бы принуждены находиться в народном представитель­стве в меньшинстве и быть, таким образом, бессильными, парализован­ными. Так думали.

Смотря по устройству экономической жизни Финляндии, такая мысль отнюдь но казалась невозможной. Невзирая на то, что капи­талистическое развитие Финляндии невысоко, главная часть из си­стемы производительных условий страны могла быть, благодаря про­стоте своего устройства, относительно легко взята, по крайней мере, в собственность государства, - легче, чем народное хозяйство многих более развитых стран. Деревообрабатывающая и бумажная промыш­ленность является в Финляндии относительно своей производительной ценности прямо-таки господствующей частью капиталистической про­мышленности. Безусловно, наибольшая часть (около девяти десятых) всех лесов принадлежала уже и прежде казне. Бумажная промышлен­ность очень концентрирована: конфискация нескольких десятков круп­невших предприятий была бы уже, без сомнении, равносильна конфиска­ции почти всей этой отрасли промышленности. В лесопильной промыш­ленности также крупнейшая часть производства находится в руках сравнительно редких крупных акционерных обществ, которые к тому же не пользовались симпатиями даже среди крестьянских землевла­дельцев. Конфискация всего около двухсот предприятий в собствен­ность государства, казалось, могла с большим основанием означать полное господство государства и этих областях, а через это она озна­чала бы и беспримерное косвенное влияние государства в прочих областях капитализма. Кроме того, превращение государственного банка в единственный или, по крайней мере, в господствующий торгово-промышленный банк и сконцентрирован не всей внешней торговли в ру­ках государства, - что в условиях военного времени стало простою за­дачей, - дополнили бы решительно превращение государства в силу, управляющую всем народным хозяйством страны. Государство являлось бы в этом случае господствующим капиталистом, но оно не было бы более государством, управляемым частными капиталистами и буржуа­зией, не было бы их классовой организацией, а «народным государ­ством», в котором они, находясь в меньшинстве, не могли бы получить решающей власти. Решающая власть должна была наверняка находиться в руках трудящегося народного большинства, которое сообразно своим интересам пользовалось бы ею для превращения экономической деятельности государства в деятельность все более и более полезную дня рабочего класса, чтобы таким путём постепенно превратить го­сударство в социалистическое общество.