люция могла бы иметь тогда значение исторического шага вперёд в направлении пролетарской революции, и обязанностью нашей партии, как боевой организации рабочего класса, было наступать по этому направлению, - наступать возможно дальше, а не ожидать нападения буржуазии. При такой тактике классовая борьба нашего пролетариата, по всей вероятности, могла бы продвинуться вперёд, конечно, не без жертв, но с гораздо меньшими жертвами, чем эта борьба потом потребовала.
Ибо, не исполнив в ноябре боевой обязанности нашей партии, мы все же могли избежать вооруженного столкновения лишь на короткое время. Мы не могли обеспечить парламентарными средствами осуществления демократической конституции, установления законодательным путем 8 часового рабочего дня и прочих важных парламентских реформ, казавшиеся уже столь близкими. Напротив, все демократические завоевания подвергались всё более и более явной опасности, ибо буржуазия нашей страны готовилась к гражданской войне, основывая себе боевые организации, стремилась насилием захватить эти завоевания. Перед этой опасностью центральные органы нашей партии принялись готовиться к защите рабочего класса. Но эта подготовка не велась все же с такими энергией и уверенностью как если бы готовились к такой борьбе, к которой влекло бы желание, а не к такой, избежать которой считали за счастье.
В конце января буржуазия начала наступление на рабочих. На это наша социал-демократическая партия ответила резолюцией. Предпосылки резолюции, как внутренние, так и внешнеполитические, были на этот раз рабочему классу менее благоприятны, чем в ноябре. Правда, эти предпосылки при вступлении на путь революции было трудно учесть. Но у рабочего класса и рабочей партии не было теперь иного выхода. Часть рабочих оказала бы, во всяком случае, вооруженное сопротивление, и тысячи были бы убиты. Отказ нашей партии от борьбы вряд ли спас бы даже наши организации, но фронт рабочих этот отказ уже с самого начала безвозвратно разрушил бы, и в то же время он означал бы поддержку кровавой диктатуры буржуазии. До этого ни мы, ни наша партия не унизились. Всё рабочее движение, как политическое, так и профессиональное, выступило на борьбу, почти как один человек, повсюду, где это было лишь возможно.
Но мы не представляли себе ясно характера даже этой своей пролетарской резолюции и её задач. Так как вооруженная борьба являлась для нас лишь неизбежным злом, то мы, руководя революцией, не обратили на организацию борьбы такого серьезного внимания, как на законодательство и организацию правления. Уже самое вступление в гражданскую войну произошло очень неорганизованно и в течение всей первой важной недели значительная часть рабочей боевой силы осталась неиспользованною не только из-за недостатка оружия, но так же отчасти и из за недостатка порядка. И если потом, во время резолюции, в течение нескольких недель была всё же создана Красная армия, достигающая приблизительно 75,000 человек, на территории, на которой проживала едва половина из трехмиллионного населения страны, в стране, в которой в течение 15 лет не было никакого своего войска, и в которой в распоряжении рабочего класса не было почти совсем лиц получивших военное образование или вообще знакомых с военной техникой, то это безусловно являлось доказательством развития общих организаторских способностей нашего рабочего класса, чем военно-организаторского чудотворства нашего революционного правительства.