— Тут дело не в уходе, а в его крепком здоровье, — отвечала она, бросая пристальный взгляд на Марко.
Тот, впрочем, этого не заметил и по-прежнему продолжал смотреть вперед.
— Дядя Рамон, — обратилась Хуанита к Сарриону, когда час спустя они сидели вдвоем на террасе, — дядя Рамон, приходилось вам когда-нибудь играть в пелоту?
— Каждый баск должен уметь играть в пелоту.
Хуанита кивнула головой и погрузилась в задумчивое молчание: казалось, она что-то обдумывала про себя. По временам относительно Сарриона и самого Марко она принимала какой-то покровительственный тон, как будто бы ей было известно многое такое, что было скрыто от них, и для нее открывался доступ в такие сферы жизни, которые были закрыты для них.
— Вообразите себе, — заговорила она наконец, — относительно этой игры следующее: что в этой игре вместо мяча приходится перебрасывать женщину. Разве для нее не естественно полюбопытствовать, что из этого выйдет дальше? Можно даже спросить, не имеет ли она даже права знать это?
— Совершенно верно, — согласился с нею Саррион, быстро сообразивший, что Хуанита ищет решительного объяснения. В такие моменты женщины говорят всегда решительнее и откровеннее.
Он закурил сигару и легким жестом отбросил далеко от себя спичку, как бы желая этим показать, что он готов ее выслушать.
— Почему Эвазио Мон хотел, чтобы я стала монахиней? — спросила Хуанита в упор.
— Потому, что у тебя три миллиона песет.
— Если б я стала монахиней, то церковь присвоила бы эти деньги себе?
— Иезуиты, а не церковь. Это не одно и то же, хотя люди и не всегда отдают себе отчет в этом. Присвоить твои деньги хотели иезуиты. Им хотелось ввергнуть Испанию в новую междоусобную войну, которая была бы горше всех, уже пережитых нашей страной. У нашей церкви есть, конечно, враги: Бисмарк, англичане. Но у нее нет более ожесточенных врагов, чем иезуиты, ибо они преследуют свои собственные цели.
— А как относитесь к ним вы и Марко?
— Разумеется, мы против них, — сказал Саррион, пожимая плечами.
— А я, стало быть, изображаю собою мячик, которым вы перебрасываетесь?
Саррион взглянул на нее сбоку. Вот момент, которого всегда боялся Марко!
Саррион тщетно ломал себе голову над вопросом, почему она завела этот разговор с ним, а не с Марко. Хуанита сидела молча, не спуская глаз с отдаленных гор. Саррион украдкой взглянул на нее и заметил, что на ее губах играет слабая улыбка сожаления, как будто она знала что-то такое, чего он не знал. Он собрался с духом и сказал:
— Да… пока мы не выиграем партию.
— А вы выиграете?
Саррион опять посмотрел на нее. «Почему она не говорит прямо?» — спрашивал он сам себя.