Итак, Сийес принял меры против нового 18-го фрюк-тидора и обеспечивал свою конституцию на десять лет, передав ее в надежные руки. Идеи Сийеса должны были удовлетворять всеобщие интересы: каждый был вполне уверен, что будет сенатором, государственным советником или трибуном; а эти должности приносили богатое содержание.
Списки выборных казались самой счастливой комбинацией в то время, когда система выборов утратила всеобщее доверие. Государственный совет и Трибунал, имевшие голоса: один — рго, другой — соШга, особенно нравились умам, утомленным спорами и настоятельно требовавшим покоя. Сенат, поставленный так высоко и в такой полезной роли, тоже находил многочисленных поклонников.
Одна должность великого электора казалась странной людям, которые еще мало освоились с английской конституцией и не могли понять значения правительственного лица, обязанного только назначать главных агентов правления. Они находили, что тут слишком мало власти для короля и слишком много величия для обыкновенного президента республики.
Наконец, все находили, что это место не приспособлено к человеку, который должен был занять его, то есть к Бонапарту. Оно заключало в себе слишком много наружного блеска и слишком мало действительной власти: слишком много блеска, потому что явно напоминало о возвращении монархизма; слишком мало действительной власти, потому что человеку, на которого возложено преобразование Франции, следовало дать право почти неограниченное.
Сторонники генерала Бонапарта не могли говорить об этом нововведении без громких порицаний. Между ними Люсьен Бонапарт, который по какой-то прихоти то противоречил, то поддакивал главе своего семейства, настойчиво возражал против проекта Сийеса. Люсьен кричал повсюду, что Республике нужны президент, Государственный совет и при них еще кое-какие безделицы, что государство утомилось, слушая болтунов, и теперь оно нуждается только в людях действующих.
Эти необдуманные речи могли иметь самые неприятные последствия; но, по счастью, на слова Люсьена не обращали большого внимания.
Генерал Бонапарт, среди своих непрерывных занятий, собирал разные слухи, распространяемые о проекте Сий-еса. Следуя договоренности, он дал полную свободу своему товарищу и не хотел вмешиваться в конституцию до тех пор, пока не настанет срок изложить ее окончательно. Тогда он надеялся устроить назначаемое ему место сообразно своему вкусу. Однако доходившие со всех сторон известия наконец его раздражили, и он выразил неудовольствие со своей обыкновенной горячностью в речах, горячностью, в которой часто раскаивался, но с которой иногда не мог совладать.