Немедленно принялись за поиски, осмотрели от Парижа до самого берега все указанные места, учредили строгий надзор за домами винных торговцев, на которые показал агент Жоржа, и за несколько дней произвели несколько важных арестов. Во-первых, поймали молодого человека по имени Пико, слугу Жоржа, смелого шуана, вооруженного пистолетами и кинжалами; он сдался только в последний момент, объявив, что желает умереть на службе законному королю. С ним же схватили некоего Буве де Лозье, главного помощника Жоржа, который дал себя взять без шума и демонстрировал полное равнодушие.
Эти люди оказались вооружены, как злодеи, готовы совершить величайшие преступления, и, кроме оружия, имели при себе значительные суммы золотом и серебром. На первых порах они казались очень возбуждены, потом утихли и закончили признанием. Так случилось и с Пико. Арестованный 8 февраля, он сначала не хотел ничего говорить, потом показал, что приехал из Англии с Жоржем и живет с ним полгода в Париже. Но дальнейших подробностей от него так и не узнали, а Буве де Лозье не признавался больше ни в чем.
Ночью с 13-го на 14 февраля узник вдруг позвал своего сторожа. Оказалось, что он пробовал удавиться, но не преуспел, им овладел род помешательства, и он захотел дать показания. Реаль с удивлением и смущением услышал самый странный рассказ. По словам заговорщика, они с принцами находились в Лондоне, как вдруг Моро прислал к Пишегрю одного из своих офицеров, вызвавшись произвести переворот в пользу Бурбонов и обещая увлечь своим примером армию. После такой новости все они отправились вместе с Жоржем и самим Пишегрю в Париж. Здесь Жорж и Пишегрю явились к Моро условиться, но генерал говорил уже другое: он требовал, чтобы Первого консула низвергли в его пользу, желая сам сделаться правителем. И именно вследствие притязаний и пагубного промедления Моро они все и попали в руки полиции. Затем несчастный человек прибавлял только, что восстал из смертной тени, чтобы отомстить за себя и за друзей человеку, который погубил их всех.
Таким образом из истории неудавшегося самоубийства возник страшный, преувеличенный отчаянием донос на Моро, представлявший целый заговор. Реаль, озадаченный открытием, поспешил в Тюильри. Первый консул по обычаю проснулся рано, собираясь предаться трудам. Около него еще хлопотал камердинер Констан, при первых словах Реаля Наполеон закрыл ему рот рукой, дал знак замолчать, а потом заперся с ним наедине и стал слушать его рассказ. Но показаниям против Моро он поверить до конца не решился, для этого нужно было убедиться, что Пишегрю точно находится в Париже. Впрочем, Первый консул не обнаруживал никакого признака гнева или мщения; он казался больше удивлен и задумчив, нежели раздражен.