…они давно забыли, кто куда ехал, не замечали, где оказались, перебрасываясь только короткими междометиями, ничего не значащими сами по себе, но для впервые находящихся рядом, оставшихся одних в целом свете женщины и мужчины они значат больше, чем могут вместить целые библиотеки. Они вышли, не замечая того, на какой–то конечной остановке — была совсем уже ночь — долго бродили, незаметно, совершенно естественно взявшись за руки, потом, остатками сознания смутно вспомнив что–то полузабытое, мчались обратно, чтобы успеть на последний поезд — тот, дожидаясь, вероятно, только лишь их одних, немедленно тронулся, и они снова сидели рядом, и, туманясь, подумывали, что хорошо бы вот здесь же… и прилечь… а то как устали и стали почему–то очень тяжелыми ноги… Но вот подкралась и выскочила на них станция пересадки — они нехотя оторвались друг от друга, вышли; оказалось, однако, что пересадка давно уж закрыта, да и вообще вот–вот станут закрывать метро — их привела немного в чувство дежурная, явно невыспавшаяся и оттого нечуткая. Они поднялись, запыхавшись, по остановленному эскалатору, выскочили на улицу и… оказались в ночном, совершенно сонном городе. Денег на такси ни у того ни у другого, разумеется, не было. И они, также не замечая ничего, кроме друг друга, пошли пешком — к ней; добрались, чудом не заблудившись, до заурядного двенадцатиэтажного дома совсем к утру; лифт вознес их на последний этаж, они, сами не понимая как, отперли и заперли за собой на четыре оборота ключа дверь, жадно приникнув друг к другу губами, стаскивая с себя по дороге одежду и бросая ее прямо на пол в коридорчике, двинулись в комнату, рухнули на постель и — только успев вцепиться друг в друга мертвой любовной хваткой — уснули как убитые, проспав все утро и весь день до вечера.
Главное действие началось после того, как, проснувшись, не без труда сообразив, что с ними было, и почувствовав звериный голод, ринулись они, даже не потрудившись одеться — в кухню, где опустошили, наверно, сразу половину холодильника. К счастью, представляться друг другу им, по понятным причинам, нужды не было. Поев и не глядя теперь уже ни на что, кроме двери ванной, хозяйка скрылась за нею. Долгих десять минут он ждал, чувствуя странное в этой ситуации спокойствие, и прислушивался к плеску, судя по всему, льющейся прямо на пол воды. Затем дверь ванной с треском распахнулась, в него полетело сухое полотенце. Он не торопясь принял душ, вышел и на мгновение остановился в дверях комнаты. Женщина, о существовании которой он не подозревал еще сутки назад, сладко, как кошка, потягивалась, изгибалась всем своим, наконец–то готовым исполнить свое предназначение телом на разбросанной в спешке, стоящей в глубине спальни постели, даже не глядя на него. За все время с момента пробуждения они не сказали друг другу и пяти слов. В голове у него мягко зазвучал какой–то огромный колокол.